Роберт Харрис - Помпеи

— Где Корелия?

— Корелия? — Глаза Амплиата вспыхнули. Он почуял возможную сделку. — Ты хочешь Корелию? В обмен на воду?

— Возможно.

— Брак? Я охотно над этим подумаю. Он ткнул пальцем в сторону.

— Она там. Но я хочу, чтобы все условия были оформлены официально, через моих юристов.

Аттилий развернулся и зашагал прочь. Он прошел через узкий проем и оказался в лакониуме. Факелы, закрепленные на стенах, освещали небольшую парилку с ее куполообразным потолком. На каменный скамьях вдоль стен сидели Корелия, ее мать и брат. Напротив устроился управитель, Скутарий, и великан-привратник, Массаво. Второй выход из помещения вел в калдариум. Корелия подняла голову и взглянула на вошедшего аквария.

— Нам нужно уходить, — сказал Аттилий. — Всем. Немедленно.

За спиной у него возник Амплиат и перегородил проход.

— О, нет! — вскричал он. — Никто никуда не пойдет! Мы уже пережили самое худшее. Нам уже незачем бежать. Вспомни пророчество сивиллы.

Аттилий, не обращая на него внимания, продолжал говорить с Корелией. Девушка сидела недвижно, словно парализованная.

— Послушай! Камнепад — не главная опасность. Когда камнепад прекращается, со стороны горы дует огненный ветер. Я его видел. Он уничтожает все на своем пути.

— Нет-нет! Самое безопасное место — здесь, — решительно заявил Амплиат. — Уж вы мне поверьте! Тут стены в три фута толщиной.

— Ты хочешь спрятаться от жара в парилке? Не слушайте его! Если раскаленное облако дойдет сюда, вы изжаритесь, словно в печи! Корелия...

Он протянул руки к девушке. Та быстро метнула взгляд на Массаво. Аттилий понял, что они здесь сидят под охраной. Лакониум стал для них тюремной камерой.

— Никто никуда не пойдет, — повторил Амплиат. — Массаво!

Аттилий схватил Корелию за руку и попытался вытащить ее из комнаты, прежде чем Массаво успеет их остановить, но великан-привратник оказался слишком проворен. Он прыгнул им наперерез, и когда Аттилий попытался оттолкнуть его в сторону, нубиец ухватил его шею в борцовский захват и втащил Аттилия обратно в парилку. Аттилий выпустил руку девушки и попытался избавиться от захвата. Вообще-то акварий способен был постоять за себя, но сейчас противник намного превосходил его габаритами, а сам Аттилий и без того был измотан донельзя. Он услышал, как Амплиат кричит Массаво: «Сверни шею этому куренку!» — а потом над ухом у него со свистом пронеслось пламя. Массаво завопил от боли и выпустил инженера. Высвободившись, Аттилий увидел, что Корелия сжимает в руках факел, а Массаво упал на колени.

— Корелия! — почти умоляюще воскликнул Аттилий, протягивая руки к девушке.

Корелия развернулась — только пламя мелькнуло — и швырнула факелом в отца, а потом бросилась за дверь, в калдариум, крикнув Аттилию:

— За мной!

Аттилий кинулся за ней — на ощупь, натыкаясь на стены. Они выбежали в ярко освещенный терпидариум, проскочили мимо рабов и выбрались через окно в темный двор. Когда они уже одолели половину двора, Аттилий оглянулся и, не заметив сперва никаких признаков погони, подумал: может, отец махнул рукой на Корелию? Но нет. Конечно же, тронувшийся рассудком Амплиат не мог примириться с таким неповиновением, и никогда бы не примирился. В окне возник безошибочно узнаваемый силуэт Массаво; за привратником последовал его хозяин. Свет, падающий из окон, быстро рассыпался на отдельные пятна: рабы вооружались факелами. Из калдариума выскочили около дюжины человек с метлами и лопатами в руках и рассыпались по двору.

Аттилию почудилось, будто у них ушла целая вечность на то, чтобы взобраться, оскальзываясь и съезжая с груд пемзы, на крышу и скатиться с нее на улицу. Должно быть, когда они перебирались через крышу, их силуэты на мгновение вырисовались на фоне неба. Этого хватило, чтобы кто-то из рабов заметил их и завопил. Аттилий спрыгнул с крыши, но приземлился неудачно: лодыжку пронзила острая боль. Он схватил Корелию за руку и, прихрамывая, побежал вверх по склону. К тому мгновению, как на дороге появились вооруженные факелами люди Амплиата, Аттилий с Корелией уже успели спрятаться в тени. Но путь к Стабиевым вратам оказался перекрыт.

Аттилию показалось, что все пропало. Они были зажаты между двумя огнями — пламенем факелов и пламенем Везувия. И акварий, лихорадочно переводя взгляд с одного врага на другого, заметил слабое свечение на вершине горы — в том же самом месте, где в прошлые разы образовывалась огненная волна. И в этот отчаянный момент на него снизошло озарение. Он попытался отмахнуться от него, за явной нелепостью идеи, но та не желала уходить. И внезапно Аттилию показалось, что она все это время таилась в каком-то уголке его сознания. В конце концов, он же двигался к Везувию, пока остальные бежали от него, — сперва по прибрежной дороге, соединяющей Стабии и Помпеи, а затем вверх по склону. Быть может, это и есть его судьба. Быть может, она поджидала его с самого начала.