Ирина Глебова - Между волком и собакой. Последнее дело Петрусенко

– Нет, я не сердита, а обеспокоена! Я переживаю за вас… Николай, я в самом деле переживаю! Ведь это же опасно? Вы ловите его «на живца»?

– Таня, я восхищён вами!

Кожевников вдруг обнял её плечи второй рукой, быстро прикоснулся губами к её щеке. Увидев, как вспыхнуло лицо женщины и стал беспомощно-растерян её взгляд, сказал ласково:

– Это я простился с вами. Так надо, для достоверности.

– Ну, если так надо…

Она невесомо положила руки Кожевникову на плечи и на несколько секунд прижалась к его груди. Быстро прошептала:

– Я всё сейчас ему расскажу. То, что вы сказали… Будьте осторожны, Николай!

Стрельба за посёлком Рогань началась и завершилась на самом восходе солнца, в пятом часу утра. Два милиционера получили ранения, хорошо не тяжёлые. Диверсантов было четверо. Они приехали ещё затемно на грузовике, остановились в холмах недалеко от моста через маленькую речку, пошли на разведку. Засада уже была на месте, но они её не обнаружили. И как только утренняя заря окрасила небо и стало светлеть, начали выгружать ящики с тротилом и тащить их под мост. Хотя место казалось отдалённым и безлюдным, действовали тихо, почти не нарушая звенящую рассветную тишь.

Конечно, их хотели взять живыми, особенно немецкого шпиона. А он возглавлял лично группу – настолько важным для него было это задание. Не удалось. Бандиты отстреливались отчаянно, а Хартман, понимая, что это – провал, и терять ему нечего, запрыгнул в кабину грузовика, погнал прочь. Кандауров понял: уйдёт, ищи потом! Можно и не найти, наверняка есть где затаиться. Потому и выстрелил по кабине. Попал: разлетелось стекло, машина вильнула, пропахала капотом землю и стала. Так надеялся Дмитрий, что Хартман только ранен. Но нет – тот был мёртв. Пуля попала в голову…

Двое бандитов тоже были убиты. Но одного взяли живым, хотя и раненным, без сознания. В больнице сказали: «Не смертельно». Через сутки бандит пришёл в себя, и сразу же стал отвечать на все вопросы, рассказывая всё, выдавая всех. Но прошедшие сутки, как и опасались оперативники, дали Брысю фору. Один частный дом на посёлке Павловка оказался пуст. Исчез и хозяин его, одинокий пожилой мужчина. По словам раненного бандита, был этот человек и сам уголовником, а дом его – главным «сходом». Это было удобно, потому что посёлок был местом тихим, уединённым, и, в то же время, – совсем рядом с центром города.

Раненого звали Валентин Рияка, кличка – Пискун. Если бы его увидел Володя Кандауров, сразу бы узнал своего знакомого, прозванного Сявкой. Впрочем, Дмитрий, допрашивая раненого, скоро и сам догадался – именно о нём рассказывал сын. И порадовался: похоже, этот бандит был связным между Хартманом и Брысём. Значит, мог знать какие-то другие контакты шпиона…

Назвал Сявка и ещё одно место, где бандиты собирались, более отдалённое, на посёлке Залютино. Там, в старом деревянном доме, среди двора, заваленного хламом со свалок, приехавшие милиционеры нашли хозяина. Пожилой мужчина был глух и, как говорят в народе, «придурковат». От него мало чего добились. Бандиты приходили в этот дом по два-три человека, иногда оставались ночевать, иногда что-то обсуждали, кого-то поджидали. Бывало, приносили что-то в больших сумках, чемоданах – ненадолго. Хозяину давали продукты, он и был рад…

Своих подельников Сявка знал по кличкам. Уверял, что всех никогда не видел – лишь нескольких. Оказалось, члены банды в быту друг с другом не общались, собирались только для дела. Как? Есть у Брыся некий Витька-шнырь, вот его главарь посылал, когда надо было сход объявить. Сколько всего человек в банде, и кто где обитает, знали лишь Брысь да этот Витёк.

Кандауров и Зарудный допрашивали Рияку уже в тюремном лазарете. Это был допрос под протокол: Дмитрий задавал вопросы, Зарудный, приставив стул к тумбочке, вёл запись. Но вот Кандауров тронул Григория за плечо, тот положил ручку, и они оба подвинули стулья ближе к кровати.

– А теперь давай поговорим о немецком шпионе.

Кандауров спокойно, не отрывая взгляда, смотрел на бандита. Тот заёрзал на койке, тяжело задышал и замотал головой:

– Я не знаю… Брысь сказал ехать с тем человеком… Разве он был шпионом?

Там, у речки Роганка, у моста, ещё отстреливаясь, Сявка видел, как из кабины вытаскивали тело Хартмана. Знал, что убит. Но Дмитрий, усмехнувшись, сказал:

– Понимаешь, что бандитизм, да ещё измена Родине – расстрельные статьи. И не сомневайся, мы знаем о твоей связи с ним. А вот если сумеешь дать какие-то его связи, а значит – помочь, может и учтётся…