Патрисия Финней - Маскарад

— Пусть оставит себе, — беспечно заметила королева. — На память. Вы — счастливая женщина!

Молодая мать присела в почтительном реверансе. Королева тронула поводья, граф дал знак, и процессия продолжила свой путь по извилистой пыльной дороге.

На повороте я оглянулась: женщина крепко держала слюнявую ручку малыша, которой тот пытался затащить королевскую жемчужину в рот…

Мери Шелтон, ехавшая рядом со мной, восседая за спиной грума, тоже это заметила и отложила вязание, кажется, одеяльце для сына старшей сестры. Многозначительно улыбнувшись, она молча посмотрела на меня.

— Что еще? — нахмурилась я.

— Ты заметила, как расстроилась королева? Полагаешь, она снова подумывает о браке?

Я пристально взглянула на Ее Величество, которая, грациозно покачивалась в седле впереди нас. Граф Лестер, почтительно нагнув голову, внимательно прислушивался к тому, что она говорила.

При Дворе графа не любят — он высокомерен и заносчив. Но рядом с королевой черты его холеного лица смягчаются. Трудно представить, что таких немолодых людей, как королева и граф, могут связывать романтические отношения. Началось это давным-давно и происходило у меня на глазах. Правда, тогда я была совсем несмышленым ребенком и мало что понимала в жизни.

Мери задумчиво спросила:

— Наверное, ты больше других знаешь об отношении королевы к графу, Грейс?

Я кивнула.

— Тогда мне было лет пять, не больше. Королева выглядела очень счастливой. А моя мама — ты знаешь, она была ее придворной дамой и близкой подругой, — радовалась и тревожилась за нее одновременно. Ведь у графа, — правда, тогда он еще не был графом, а просто Робертом Дадли, — уже была жена, Эмми Робсарт.

Мери оживилась.

— Да-да! Эмми потом умерла, и то, как это произошло, вызвало страшный скандал!

Я огляделась по сторонам. Делая вид, что наша беседа их совершенно не интересует, другие фрейлины приказали своим грумам подъехать к нам поближе. Понятное дело! Ведь в ту пору только я находилась при Дворе и была всему свидетельницей!

Я начала рассказывать Мери о том, что знала о событиях восьмилетней давности, когда королева и Роберт Дадли влюбились друг в друга. Мама говорила, что они познакомились, когда Елизавете, тогда еще принцессе, было всего девять лет, а через несколько лет снова встретились — в Тауэре, где оба находились в заключении. Елизавету в темницу заточила ее старшая сестра Мария I, королева Англии, а Роберт же попал туда, будучи участником заговора против этой самой королевы.

Но как только королевой стала Елизавета, она приблизила к себе Роберта Дадли, и с тех пор они неразлучны. Участвуя в рыцарских турнирах, «милый Робин» всегда прикреплял к плечу ее перчатку или платочек — в знак особой милости Ее Величества, о чем ходило немало слухов.

Остальные вельможи были в ярости, ведь деда и отца «выскочки» Дадли казнили за организацию заговора против ее собственной старшей сестры!

Но Ее Величество мало что трогало, она была ослеплена любовью и верила, что, став свободным, Роберт Дадли будет принадлежать только ей. Новый брак Роберта был только делом времени — его супруга была тяжело больна и прикована к постели.

— Вскоре Эмми Робсарт умерла, — продолжила я. — Говорили, что она споткнулась и упала с лестницы, сломав себе шею.

— Споткнулась? — изумленно переспросила Мери. — Но она же была прикована к постели?!

— Вот именно, — заметила я. — Злые языки утверждали, что Дадли потерял терпение и сам избавился от Эмми, чтобы освободить место для Ее Величества. Из-за этих слухов королева стала его избегать — она не могла быть замешанной в скандале, да других вельмож нельзя было доводить до крайности — так и трон можно было потерять!

Я не стала посвящать Мери в прочие подробности. Но сама я прекрасно помню, как мама бережно прижимала к груди отчаянно рыдавшую королеву, а та, задыхаясь от горя, бормотала: «Нет, нет, он не мог этого сделать! Он не способен на такое… Господи, помоги нам! Маргарет, мы не сможем ничего доказать…»

— К сожалению, вы правы, Ваше Величество… — ответила тогда мама. А потом за мной пришла няня и отвела в сад собирать цветы.

Я взглянула на Мери.

— Мама больше никогда об этом не заговаривала. А сейчас ее больше нет, и мне некому задавать вопросы… Хотя подозреваю, что она недолюбливала Роберта, и терпела его только потому, что королева была от него без ума, не видя в нем никаких недостатков.

После разговоров о маме мне всегда становится грустно. Я очень по ней скучаю! Когда мама скончалась, выпив предназначенное королеве отравленное вино и этим спасла ей жизнь, Ее Величество не оставила меня в беде и взяла под свое крыло. Так я и стала, несмотря на свой юный возраст, королевской фрейлиной.