Юлиан Семенов - Горение. Книга 3

Ну и девка, подумал Герасимов, ну и чувствования, Кузякин-то и вправду был двойником, но меня это устраивало, я его как через лупу наблюдал, психологию двойного предателя тайной полиции надобно знать, без этого никак нельзя…

— Зря вы эдак-то о себе, — заметил Герасимов, вздохнув, и сразу же понял, что женщина ощутила неискренность его вздоха; не взбрыкнула б, стерва; агент тогда хорошо работает, когда в империи мир и благодать, а если все враскачку идет, вильнет хвостом — ищи ветра в поле! И так секретных сотрудников остались десятки, а раньше-то сотнями исчислялись, товар на выбор. — Я к вам с серьезным предложением, Екатерина Николаевна… Но если позволите, поначалу задам вопрос: списками военной организации вы владеете в полной мере?

— Конечно.

— Недоверия к себе со стороны товарищей не ощущали?

— Нет.

— Сердитесь на меня?

— Теперь — нет… А когда вознамерились прочитать проповедь о том, сколь благородна моя работа и как вы цените мой мужественный труд, я захолодела… Не надо эмоций, господин Герасимов. Я слишком эмоциональна, поэтому предпочитаю отношения вполне деловые: вы оплачиваете мой труд, я гарантирую качество. И — все. Уговорились?

— Конечно, Екатерина Николаевна. Раз и навсегда… Поэтому я совершенно откровенно открываю мой замысел, хотя делать этого — вы же всё про нас знаете — не имею права… Мне хотелось бы организационно связать военную организацию партии с думской фракцией социал-демократов… Возможно такое?

— Думаю — да.

— Как это можно сделать?

— Очень просто. Я запущу эту идею матросикам и солдатам, что нужно связаться с социал-демократами и передать им наказ о солдатских требованиях к правительству. Вам ведь не моя организация нужна, а социал-демократы в Думе, так, видимо?

— Ну, это как пойдет, — с некоторым страхом ответил Герасимов — так точно в десятку била барышня.

Шорникова поморщилась:

— Будет вам, полковник… Начинаете серьезное дело и не верите тому, кто вам его поставит… Мы ведь, перевербованные, люди обидчивые, вроде женщин в критическом возрасте… Если уж начинаем дело — так доверие, причем полное, до конца… Я ведь знаю всех членов ЦК, часто встречалась с Карповым, Чхеидзе, Мартовым, Доманским, Троцким…

— Карпов — это…

— Да, да, именно так, — Ленин.

— Где он, кстати, сейчас?

— Постоянно меняет квартиры, вы ж за ним охотитесь, газеты с его статьями конфискуете…

— Словом, место его нынешнего жительства вам неизвестно?

— Нет.

— А сможете узнать?

— По-моему, связав военную организацию с думской фракцией социал-демократов, вам будет легче нейтрализовать Ленина.

— Разумно, — согласился Герасимов.

— Все явки военной организации, все связи хранятся у меня дома, господин полковник…

— Видимо, для надежности охраны этого бесценного архива стоит завести какую-нибудь кухарку, няньку, что ли? Пусть постоянно кто-то будет у вас дома…

— Хотите подвести мне своего агента? — понимающе уточнила Шорникова. — Вы ж меня этим провалите: хороша себе революционерка, кухарку завела…

— Мы имеем возможность контролировать вашу искренность по-иному, Екатерина Николаевна… Более того, мы это делаем постоянно… И я не обижусь, ежели вы — своими возможностями — станете проверять мою честность по отношению к вам… Ничего не попишешь, правила игры…

— Я не играю, — отрезала Шорникова. — Я служу. А коли употребили слово «играю», то добавьте: «со смертью». Каждый час. Любую минуту.

— Екатерина Николаевна, я счастлив знакомству с вами, право… Беседовать с вами сложно, но лучше с умным потерять, чем с дурнем найти… Вы правы, я сказал несуразность, — ни о какой кухарке не может быть и речи… Просто я неумело и топорно намекнул на возможность прибавки дополнительных денег к вашему окладу содержания… Вы пятьдесят рублей в месяц изволите получать?

Шорникова снова засмеялась, будто вспомнила что-то забавное:

— Надобно иначе сказать, Василий Андреевич… Надобно сказать: «Мы платим вам пятьдесят рублей в месяц… » Не я изволю получать, как вы заметили, а вы мне отстегиваете… Мне не надо дополнительной платы, я удовлетворена тем, что имею.

— Во всяком случае, в любой момент я оплачу все ваши расходы. Все, Екатерина Николаевна. И мне, кстати говоря, будет очень приятно сделать это… Превыше всего ценю в людях ум и особую изюминку… Вот, кстати, вы бранили Достоевского, — мол, на потребу Западу пишет… А ведь вы — русская, до последней капельки русская, но стоит записать наш с вами разговор — вот вам и глава из ненапечатанного романа Достоевского…