Олег Северюхин - Личный поверенный товарища Дзержинского. Книга 1. Комиссарша

Потом я узнал, что он был арестован сразу после схода с трапа на советскую землю. Сидел в тюрьме, а потом сгинул совсем. Возможно, его обвинили в подготовке покушения на Кирова, а, может, в России просто действовал извечный принцип борьбы с оппозицией: «ты виноват уж тем, что хочется мне кушать».

Получив приказ, Мария обрадовалась и стала собирать свои вещи. Смутная тревога за наше будущее, противоречивые сведения из России останавливали меня в моём возвращении на родину.

– Ты уверена, что нас там ждут? – спрашивал я Марию.

– Конечно, ждут, – радостно отвечала она.

– Кто ждёт? Караул из НКВД? Дзержинского уже нет, и никто нас не защитит, если что-то изменилось в нашем государстве, – говорил я.

– Чего нам бояться дома? – смеялась надо мной Мария.

– Мне кажется, что нам надо много чего бояться, – не сдавался я. – Где Александр Васильевич, почему он не пишет? Почему перестали писать мои родители? Почему в России судят оппортунистов и всех приговаривают к расстрелу? Почему выслали второго революционера Троцкого? Ты не читала статьи Троцкого о том, что творится в Советской России? Скажешь клевета? Так это же клевета на самого Троцкого, и он не боится этой клеветы. Что за политика перевоспитания людей в лагерях?

– Это же так естественно – воспитание нового человека от пережитков прошлого, – говорила Мария. – А революция – это всегда борьба идей.

– Ты не думаешь, что и нас так же пошлют на перевоспитание или отдадут под суд, потому что я не принимаю революцию? – спрашивал я её.

– А ты держи язык за зубами и ничего плохого не случится, – уговаривала меня Мария.

– Нет, Мария, я не поеду, – твёрдо сказал я, – я ещё пожить хочу. Ты можешь ехать. Мне больно так говорить, но, если бы это было в моих силах, я бы не пустил тебя никуда. Мне кажется, что призраки французской революции переползли в Россию и революция начала пожирать своих детей. Робеспьеры и дантоны российских уездов правят бал на нашей родине. Если мы нужны нашей родине, она должна оставить нас здесь на нашей работе, потому что фашизм в Германии уже пришёл к власти и делает всё, чтобы отомстить за позор Версальского мира. И он это сделает. Ты заметила, что у нас уже четвёртый представитель ВЧК? Новый человек на каналах конфиденциальной связи это событие, а сменилось четыре человека. Куда исчезают те, кто делал революцию и командовал армиями? Молчишь, а мне кажется, что в России началась контрреволюция.

– Как ты смеешь так говорить? – негодовала Мария. – Революция нас сделала людьми, доверила ответственный участок работы…

– Не передёргивай карты, – остановил я её, – человеком тебя сделал Смольный институт, а не революция и не нас поставили на ответственный участок работы, а мы с полковником Борисовым передали наш участок работы большевикам. Я не писал заявление о приеме на работу и ничем не связан с ВЧК. Мне кто-то платил заработную плату? Никто. А тебе? Тоже никто. Мы жили на деньги, которые были выделены царём на нашу работу. Копейки мы получили на организацию встречи в Испании. И всё. Так кому ты больше обязана, ВЧК или убиенному царю и всему его семейству? Когда ты приедешь, с тебя ещё потребуют уплатить взносы с полученных сумм и с тех сумм, на которые ты жила. А у тебя есть эти деньги? А я беспартийный, это всё равно, что заявить о враждебности советской власти. Читал я стихотворение одного поэта, вырвавшегося из России:

Я не хочу закончить жизнь в безымянной могиле, а тебе решать, кем быть и с кем быть.

Оставалось два дня до передачи ответа посланцу из НКВД, как вдруг «Фигаро» сообщила, что эмигранты, супруги Мария и Дон Казановы получили разрешение советского правительства на возвращение на родину по их заявлению и что советское правительство готово предоставить такую же возможность и другим гражданам Российской империи.

Вокруг нас образовалась стена отчуждения. Наши соседи, с которыми мы жили бок о бок, просто развели руками и сказали, что так непорядочно поступать нормальным французским гражданам.

Я позвонил в редакцию газеты и мне сообщили, что они перепечатали данные из пресс-релиза, полученного из советского полпредства.

По всему получалось, что нам пытаются отрезать пути возможного отступления и добиться того, чтобы любыми путями вытащить в Советский Союз. Насильно тянут не за пряником, а за кнутом.