У. Уилер - Браслет певицы

Суон не стал уточнять, что делал бедный Мишель в номере мадам фон Мюкк, а только сочувственно промычал нечто нечленораздельное и спросил о другом:

– Мадам, мне не хотелось бы вновь подвергать вас переживаниям, но мне придётся задать вам несколько вопросов о вечере у Бёрлингтона.

Мелисанда согласилась и более-менее в соответствии с рассказом Ивы описала события сеанса.

– Простите, мадам, а знали ли вы барона раньше? – уточнил Суон.

– Нет, совершенно не знала. Я вообще никого не знала, кроме графа и графини. Вы знаете, граф Бёрлингтон – меломан и меценат, он не пропускает ни одного спектакля! А вот бедняжка графиня… Удивительно, при таких внешних данных быть такой вялой особой…

– Мадам, – перебил её Суон, – а почему вы решили поменять место?

– О, инспектор, – дива немного растерялась, скорее не от вопроса, а от того, что её перебили, – я вовсе не хотела менять место. Напротив, я хотела сидеть рядом с князем Урусовым. О, скажите мне, ради бога, инспектор, вы не подозреваете его? Я хотела сказать, что вы не должны делать этого! Он обладает поразительным магнетизмом, я вся дрожала, чувствуя, как он берёт мою руку… – примадонна вновь разволновалась, и глаза её загорелись сладострастным огнём, – но, знаете ли, я сидела спиной к дверям в зимний сад. Там был ужасный сквозняк. Певице приходится многим жертвовать ради своего голоса. Мне пришлось пересесть, тем более, раз уж графиня ушла…

– И вы не заметили ничего подозрительного, когда проходили за креслом барона Фицгилберта?

– Нет, ровным счётом ничего. Но там было темно, вообще ничего не видно. Если бы милый князь и полковник Брюстер не помогли мне, я бы, ей-богу, запуталась… И я всё время думала – какой вопрос задать Таис Афинской. Мне казалось неудобным спрашивать о мелочах, поэтому я спросила – буду ли я петь в Америке. И, представьте себе…

Суон покинул примадонну, оставив её в некотором разочаровании; уходя, он слышал, как воодушевлённые поклонники штурмовали дверь её уборной, и как театральный служитель взывает уставшим голосом: «Господа, мадам отдыхает! Сейчас господин реквизитор соберёт ваши букеты! Не ломайте же двери, мадам отдыхает!»

Ива сидела в гостиной графа Бёрлингтона, в том самом салоне, в котором день назад произошло странное убийство барона Фицгилберта. Граф в расстроенных чувствах сидел напротив неё за чайным столиком; графиня, сохраняя изумительное спокойствие, разливала чай в китайские чашки.

– Я давно был коротко знаком с Эдвардом, бароном Фицгилбертом. Прекрасный был человек. И вот что важно – он был безупречно, кристально честный человек. Исключительный друг, и в Адмиралтействе его очень, очень ценили. Не могу себе представить, что кому-то понадобилась его смерть. Бедная баронесса. Она совершенно раздавлена.

– Да, она была ему бесконечно предана, – заметила графиня.

Бёрлингтон тихо кашлянул, стараясь подавить циническую усмешку. Было бы странно предположить, что баронессу осаждали толпы воздыхателей, подвергая её супружескую преданность серьёзным испытаниям. Графиня посмотрела на супруга с осуждением, но ничего не добавила, а только достала из небольшой корзинки у ног рукоделие и стала внимательно рассматривать его.

– Граф, расскажите мне, как вы умудряетесь собирать у себя столь пёстрое общество, что было позавчера? – спросила Ива, несколько разряжая неприятную паузу.

– О, я, видите ли, хотел собрать совсем небольшое общество. Я ведь честно признался вам, что хотел испытать князя Урусова, и потому решил пригласить самых разных людей…

– А откуда вы знаете самого князя Урусова? – спросила Ива.

– Я был знаком ещё с его отцом! Мы познакомились с ним в Берлине, на каком-то приёме. А тут я встретил младшего князя на банкете – увы, его отец скончался около года назад, – и мы с молодым Урусовым разговорились. Вы не поверите, мисс Ива – одно лицо! И манеры, и голос! Кажется, он сказал, что наслышан о моих салонах, и что сам практикует в качестве медиума. Я счёл вполне уместным пригласить его.

– Ах, вот как… А что остальные?

– Ну, полковника Брюстера считают одним из самых проницательных критиков спиритуализма. Мы с ним давно знакомы по Обществу исследования психических явлений, познакомились ещё до англо-бурской войны, когда он только вернулся с Востока. Я имел честь присутствовать на заседании, где он докладывал о восточных практиках, которые наблюдал в Индии. Барона Фицгилберта я пригласил оттого, что он был на том приёме, где я встретился с Урусовым. Я познакомил их, барон присутствовал при нашем разговоре. Естественно, я пригласил его. Ну, и решил, что будет неловко позвать его без супруги. Вот, собственно, и всё.