Дарья Донцова - Шуры-муры с призраком

Ничего не понимающий отец кинулся по указанному адресу, и когда к нему за столик подсела располневшая брюнетка, не сразу понял, что этот Майечка.

Узнав, что сделала дочка, отец притих. Он понимал, что на отчаянный шаг Майя пошла ради получения денег на лечение Ниночки, ни в коем случае нельзя говорить, что дочь затеяла неописуемую глупость, она просто потеряла голову.

– Кнутова думает, что я сирота, – объяснила Майя, – в противном случае наш обмен не состоялся бы. Папочка, мы можем встречаться, но ты должен звать меня Лизой, Андрюшу Виталием, а, если кто заинтересуется, кем ты приходишься нашей семье, говори, что ты врач, который лечит Ниночку. Не ругай меня и не сердись, что я обменяла квартиру. По условиям договора с Кнутовой, мне надо было перебраться в другое жилье, это был самый стремный момент! Я наврала Елизавете, что родительская квартира давно продана, что мы с Андрюшей и Ниночкой мыкаемся по съемным углам, Кнутова очень обрадовалась. Но на самом-то деле мне предстоял обмен, причем делать его пришлось в рекордно короткий срок. И еще засада! Ты перед отъездом определил меня собственницей жилья, но остался в нем прописан. Мне пришлось заплатить кое-кому, чтобы твое имя исчезло из документов. Но я справилась! Я получила деньги на лечение Ниночки!!!

И что оставалось делать Григорию Петровичу? Авантюру затеяли без него, невероятную глупость уже совершили, а говорить дочке все, что он о ней думает, отец не стал. Он понимал, что Майей руководило желание спасти свою дочь. На привезенные из Африки деньги Федин купил квартиру, устроился дерматологом в больницу, и жизнь как-то наладилась. Вот только Ниночка умерла, дочь Григория впала в депрессию, много плакала, потом родила вторую, здоровую девочку, ожила, повеселела, но стала постоянно говорить о тяжелом материальном положении. Григорий Петрович старался как мог помочь ей, но он много не зарабатывал. А его дочь хотела для своего ребенка все самое лучшее, мечтала устроить девочку в элитный детский сад, затем в самую престижную гимназию, отправить ее учиться в Оксфорд, купить ей шикарные платья, катать в роскошной машине… Федин пытался объяснить Майе, что по одежке надо протягивать ножки, ребенок еще мал, не надо каждый день рыдать из-за того, что не сможешь закатить кровиночке свадьбу, как у голливудской звезды, не стоит планировать поступление крошки, которая еще и читать не научилась, в лучший университет мира. Но Майечка кричала:

– У других детей все есть, я хочу, чтобы у моей в сто раз больше было! Господи! Пошли мне денег! Очень много! Ничего, я найду способ получить состояние! Что-нибудь придумаю!

И ведь на самом деле придумала.

Как-то раз Майя пришла к отцу красная от злости, рассказала, что ходила к той, с кем поменялась документами, потребовала от нее валюты, но получила не всю сумму, а жалкую подачку.

– Вместо миллиона эта стерва всего восемь тысяч долларов дала, – возмущалась дочь, – у самой клиника пластической хирургии, клиентов лом, баксы мешками загребает. Ну ничего, я из нее бабло вытрясу. Все отслюнявит.

– Не делай этого, – попросил Григорий Петрович, – опасно становиться на путь шантажа, да и не порядочно.

– Я живу, как хочу, – огрызнулась Майя, – нужны деньги на воспитание Катеньки. Можешь внучке состояние дать? Нет? Вот и помалкивай.

Неделю Григорий Петрович обижался, потом решил помириться со своей дочкой и узнал, что она с мужем погибла в ДТП.

Пахмутов потер ладонью затылок.

– Не стану рассказывать, что произошло, когда Гриша услышал про смерть дочери и зятя. Сначала он впал в безумие, потом понял: его любимых людей лишила жизни мерзкая тварь, которая подбила его наивную, простодушную дочь на авантюру. Майечка пришла к ней с требованием денег за молчание, а мерзавка подстроила аварию. Ну и…

Федор замолчал.

– …он решил ей отомстить, – договорила я за собеседника, – однако, ругая дочь за авантюризм, отец поступил не лучше, разыграл целый спектакль. Прикинулся полубезумным стариком, вынудил убийцу дочери взять его на работу. Зачем он это затеял?

Пахмутов включил чайник.

– Дочь была смыслом жизни Федина. Я Грише говорил: твой зять был хорошим, но очень слабым человеком, он во всем подчинялся жене, права голоса не имел, и мог сесть за руль подшофе. Водился за парнем такой грешок. А твоя дочь, уж прости, была бесшабашной и любила этакое русское: «авось сойдет». Помнишь, как за пару месяцев до отъезда в Африку мы отмечали твой день рождения? Зять тогда выпил, потом сел за руль, Майя рядом устроилась. Я встревожился.