Полина Раевская: Убийственно красива, или Кто развел светскую львицу

– И что дальше? Думаешь, моя смерть вынудит Сашу наложить на себя руки? Самому не смешно?

Виктор пожал плечами:

– Я же сказал, тут главное не результат. Процесс – вот что имеет значение. И пока все идет как по маслу. Твоя смерть, как бы это сказать, привнесет в эту историю новые штрихи, поднимет происходящее на иной уровень.

– Не получилось столкнуть Сашу с преступным сообществом с первого раза, решил зайти на вторую попытку?

Парень недовольно поморщился:

– Примитивно, конечно, но суть схвачена верно.

– Да ты сумасшедший, – констатировала я очевидный факт, – просто псих ненормальный.

Парню моя фраза явно пришлась не по вкусу – его лицо тут же перекосилось от злости!

– Молчать! – заорал он. Виктор взвел курок, направил на меня оружие, и тут грянул выстрел.

Когда пороховой дым рассеялся, я увидела в глазах моего собеседника недоумение. Алое пятно крови медленно расползалось по его белой рубашке.

– Извини, ничего личного, – пояснила я, откинув в сторону пистолет Степанова. – На войне как на войне.

Я смотрела, как жизнь медленно покидает парня, испытывая к нему искреннее сострадание. И все же я, разумеется, и радовалась, что не нахожусь сейчас на его месте. Как же удачно я спрятала оружие! И как удачно, что в комнате интимный полумрак!

Взглянув на свои руки, я заметила, что они мелко дрожат – я впервые стреляла в человека, и ощущения мне совсем не понравились.

«Я убила его, убила, убила. Я убила человека», – стучало в голове гулкими молоточками. Селиверстов по-прежнему спал. Даже звук выстрела не мог прервать его тяжелый, медикаментозный сон.

Шок, ужас, смятение, разочарование, обида – за последние полчаса эмоции сменялись чересчур часто, и теперь я чувствовала опустошение. Думать о случившемся, о том, что я узнала от Виктора, совсем не хотелось. Единственное, что мне сейчас нужно, – оказаться отсюда подальше. Я хотела домой, к маме и папе, в нашу маленькую квартирку на окраине Воронежа, где никто меня не использует, не пытается убить, подставить, обвести вокруг пальца. Где все просто и понятно.

Решение созрело само собой. И оно казалось настолько правильным, что мне сразу стало легче. Конечно! Как я раньше до этого не додумалась! Я чужая в этом мире! И вовсе никакая не адреналинозависимая. Я обычная баба, мечтающая о счастье, и далеко не первая, кто возомнил, что ее счастье в том, чтобы разделить интересы любимого мужчины. А мне вовсе не это нужно! Хочу семью, обычную семью, самым большим приключением которой является автомобильная поездка в Европу. Пожалуй, Селиверстов совсем не тот, с кем можно выстраивать подобные отношения. В его мире все сложно и запутано, здесь всегда следует быть начеку и никому нельзя верить. Даже тому, кого искренне любишь. Слезы душили меня. Я смотрела на Сашино лицо, пытаясь запомнить каждую его черточку, навсегда запечатлеть в своем сердце, понимая, что он останется моей самой большой любовью. Никогда больше не суждено встретить мне такого человека – сильного, уверенного, смелого. Такой шанс дается единожды в жизни, да и то не всем. Но после того, что я услышала… Могла ли я оставаться с ним дальше? Наши отношения изначально обречены, и лучше разорвать их сейчас, иначе потом меня придется отдирать от него с мясом.

Я покачала головой, пытаясь отогнать возникшие в голове образы, потянулась за лежавшими на стуле Сашиными джинсами. Нашла сотовый, отыскала номер начальника охраны и связалась с ним. Дальнейшее помню смутно. Казалось, все происходит не со мной и точно не в этой жизни. Какие-то люди, расспрашивающие о случившемся, медики, констатирующие смерть Виктора и пытающиеся привести Селиверстова в чувство, тревожные вопросы Саши, его искренние переживания о моем душевном состоянии, дорога на виллу Селиверстова, поход в полицейский участок, допрос в присутствии адвоката, формальные вопросы, заранее выученные ответы.

Каким-то чудом я смогла все это пережить, ни разу не сорвавшись, не закатив истерику, не послав всех к черту (хотя и очень хотелось). Раз за разом пересказывая нашу беседу с Виктором, я смогла обойти моменты, касающиеся только меня.

Не знаю, догадывался ли Селиверстов о том, что со мной происходило. Скорее всего, списывал возникшее между нами отчуждение на пережитый шок. Все это время он был просто паинькой – таким заботливым и нежным я его еще не знала. На какой-то момент мою душу озарил луч надежды: а что, если все неправда и у нас получится жить, как живут нормальные люди, а что, если… Но, видя, как Саша общается с подчиненными, как раздает указания, как улаживает дела, я понимала, что все напрасно. Для него три дня в хижине – это чудесные каникулы, которые закончились, и теперь началась реальная жизнь, в которой мне нет места. Или есть, но далеко не то, которое меня устроит.