Иоанна Хмелевская - Подозреваются все (вариант перевода Фантом Пресс)

Мы втроем стояли напротив них, как на выставке, и очень хорошо смотрелись. У всех троих прически оказались в порядке, все три, несомненно, женщины интересные, а главное, каждая на свой лад. Моника — красавица брюнетка, темпераментная и в теле. Анка — стройная зеленоглазая блондинка. И я — нечто среднее между ними, но тоже ничего себе. Прокурор глянул, и, хотя на его лице ничего не отразилось, в глазах мелькнула хорошо мне знакомая искорка. Никакого сомнения, стопроцентный мужчина!

— О, холера, — восхищенно вырвалось у Моники.

Заглянув на минуту в конференц-зал, трое мужчин направились в последнюю комнату, сейчас пустую, потому что Моника стояла с нами, а Ольгерд сидел в кабинете начальства. Мы не сводили глаз с захлопнувшейся за ними двери, потрясенные красотой прокурора.

— Ну как? — торжествовала Ядвига. — А что я говорила?

Анка ограничилась неопределенным «ну и ну», что можно было понимать двояко. Я ничего не сказала, находясь под сильным впечатлением от увиденного и глядя на захлопнувшуюся за ними дверь. Неожиданно мне в голову пришла светлая мысль. Покинув подруг, я направилась в туалет.

На каждой работе есть свои маленькие тайны. Была такая и на нашей. В помещении дамского туалета возле умывальника было такое место, где отчетливо слышался любой звук в соседнем помещении — резиденции главного бухгалтера. Правда, для этого надо было присесть на корточки, а еще лучше встать на четвереньки. Это секрет мы с Алицией открыли случайно, когда у неё рассыпались бусы и мы ползали по полу уборной, собирая бусинки. Сейчас я потихоньку пробралась в это малопривлекательное место и замерла там в малопривлекательной позе.

Докладывал капитан, я узнала его по голосу. Он коротко ознакомил слушателей с обстоятельствами, при которых было совершено преступление, и с топографией нашей конторы. И сразу же выяснилась до сих пор совершенно непонятная для меня вещь. Оказалось, Тадеуша оглушили сзади каким-то твердым предметом, потом осторожно, аккуратно положили на пол и уже там додушили несчастного пояском от женского рабочего халата. Твердым предметом оказался наш служебный дырокол. И он же был единственным предметом в конференц-зале, на котором не обнаружилось никаких отпечатков пальцев.

— Врач предполагает, что удар был совсем легким, кость не задета, рана очень поверхностная. Видимо, пострадавший только потерял сознание. Обратите внимание на тот факт, что по каким-то причинам убийца постарался обставить дело таким образом, чтобы убийство в точности соответствовало всем деталям предсказания…

Я замерла на четвереньках под раковиной умывальника, мурашки пробежали по коже. Ведь из того, что он говорит, следует неопровержимо — я самая подозрительная. Теперь это стало ясно мне самой. Поскольку однако, за стеной продолжалась очень интересная беседа, я загнала пока эти неприятные мысли в дальний угол сознания и напряженно прислушалась.

— …а кто пользовался им последний?

— Пока не знаю, это еще предстоит проверить.

Я от всей души посочувствовала следствию — в нашем коллективе выяснить, кто последним пользовался дыроколом… Установление этого обстоятельства может затянуться до Страшного суда. Ведь даже в нормальных условиях, сама не знаю почему, никто из нас не желал признаваться в пользовании ни одной из самых необходимых в работе вещей, теперь же, когда совершено преступление, все наверняка отопрутся, как пить дать!

Капитан же продолжал отчет, и в числе прочих интересных вещей я услышала вот такую:

— У погибшего обнаружены следующие предметы (следовал довольно длинный перечень предметов) и вот это…

Тут в комнате главбуха установилась тишина, а потом кто-то из присутствующих протяжно присвистнул. Как жаль, что я только слышу, но не вижу! Что у них там, господи боже мой! Что они такое обнаружили при покойнике?

Они еще помолчали, видимо потрясенные, а затем один из тех двоих произнес:

— Интересно… Очень интересно! Второй поддержал:

— Надо как следует изучить. Это очень может пригодиться при расследовании.

Я чуть с ума не сошла в своем закутке. Не знаю, что бы я дала, чтобы только краешком глаза заглянуть в соседнюю комнату! Но поскольку это было невозможно, мне оставалось только слушать дальше, что я и сделала. Какие, оказывается, мы умные, особенно Марек. Вот сейчас все три следователя оживленно обсуждают ту же проблему, над которой мы ломали голову, — «почему именно Столярек», вот они высказывают предположение о возможной ошибке, вот приходят к выводу, что надо проверить, не пытается ли кто из моих коллег нарочно направить подозрение на меня. Потом следственная группа поставила под сомнение психическое состояние сотрудников нашей мастерской — ничего удивительного, если люди ведут себя по-идиотски. Тут капитан очень кстати рассказал своим коллегам о картине Лешека и настоятельно советовал каждому лично с ней познакомиться.