Наталья Александрова - Капкан для маньяка

– Я вам не всякая, а инспектор отдела кадров «Росниипроекта»! – заорала Надежда. – Он у меня в приказе не расписался, имущество казенное за ним числится. У меня из-за него в бумагах непорядок!

Услышав, что звонят по официальному делу, старуха на том конце дала задний ход. Но в силу своего характера, как поняла Надежда, она не могла признать поражение, поэтому только хрюкнула что-то неразборчивое.

– Я звоню по адресу, где он прописан, – продолжала Надежда, – а вы говорите, что он тут не живет. А где живет? Если он выписался, то в ЖЭКе должны знать, куда.

– Анна! – крикнула старуха. – Тебя спрашивают.

У женщины голос был помоложе, но такой же противный, и на все вопросы она тоже нервно отвечала, что ничего не знает.

– Он уволился от нас восемнадцатого марта и больше не пришел в институт. Когда вы его видели в последний раз? – прокурорским голосом спросила Надежда.

– Тогда же, – запинаясь, ответила жена Алексея.

– Что же это, милая, у вас муж пять месяцев как пропал, а вам и горя мало? – не стерпела Надежда. – Вы хоть отдаленно имеете представление, где он может находиться?

– Что вам от меня надо! – взвизгнули на том конце. – Мы разошлись!

– Официально? – уточнила Надежда, опять-таки прокурорским тоном.

– Нет, – ответ был еле слышен.

– Что ж, если вы не можете сообщить нам ничего конкретного, придется посылать запрос в полицию. Так что ждите, скоро к вам придут, расспрашивать о муже будут, – злорадно сказала Надежда и отключилась, кипя от злости.

Подумать только, муж отсутствует пять месяцев, а им дела нет!

Алексей появился в деревне в апреле. А уволился из «Росниипроекта» в марте. Где он был месяц? В больнице, вспомнила Надежда. Его соседка Анна Ивановна рассказывала, что он приехал в деревню из больницы. И было похоже, что он не врет, потому что очень был худой и ослабленный. Пока все сходится, но дальше не вяжется с его поведением. Ну, убей бог, не укладывается у Надежды в голове, чтобы бедняга, затюканный тещей и уволенный с работы, был профессиональным бойцом! А может, это, как выражались раньше в шпионских фильмах, – легенда? Но тогда домашние ведут себя странно, уж их-то должны были в первую очередь проинструктировать, как отвечать по телефону. Ладно, сказала себе Надежда, тут пока вопрос неясен, но со временем она обязательно разберется.

– Ну вот, – Надежда протянула Лене мобильник, – позвоните мужу, скажите, что вам чудом удалось освободиться. Чтобы он один подъезжал сегодня вечером к сто тридцать седьмому километру на шоссе, я вас туда провожу. А дальше уж сами с ним решайте, как быть. Что-то мне подсказывает, что он не захочет в полицию обращаться и шум поднимать, тем более что вы живы и здоровы. Ну, что же вы? – удивилась Надежда, заметив Ленину нерешительность.

– Муж сейчас в Москве, а если вернулся, то на работе. Там могут прослушивать, и квартиру тоже. Я позвоню маме.

– У вас мама здесь? – удивилась Надежда. – Давно она тут живет?

– Всю жизнь…

– И вы тут родились?

– Конечно. – Лена ответила очень уверенно, потому что все было правдой.

– В какой части города она живет? Я к тому, что если в северной, то мобильник может не сработать, далеко очень.

– Она живет в центре, улица Разъезжая…

– У Пяти Углов? – обрадовалась Надежда. – У меня там приятельница по соседству, на Растанной, это ведь рядом.

– Ну да…

Надежда низко наклонила голову, чтобы скрыть заблестевшие глаза.

– Звоните, но, уж извините, я буду присутствовать при разговоре.

– Алло-о! – пропела трубка глубоким контральто.

– Мама, это я, Лена, – Лена помолчала немного, давая матери разобраться в ситуации, – ты слушаешь?

– Вам кого? – недоуменно спросили на том конце.

– Это я, Лена.

– Простите, вы ошиблись номером, – твердо ответила мать и повесила трубку.

– Что такое? – Лена нетерпеливо набрала номер снова, моля бога, чтобы мать не устраивала своих штучек. Сейчас не время.

– Мама, не вешай трубку. Слушай меня внимательно: найди Ольгу, я перезвоню тебе через час. Мне нужно, чтобы она срочно за мной приехала.

– Девушка, я же вам повторяю, что вы не туда звоните, – терпеливо-скучающе ответили на том конце. – Здесь нет никакой Ольги, и я вам не мама.

– Подожди, подожди! – закричала Лена в полном отчаянии. – Меня же похитили из-за нее! Скажи, – внезапно ее озарило, – скажи, мама, тебе нельзя говорить? Скажи только, да или нет. Подай знак какой-нибудь. Не бросай меня, мама!

В голосе Лены прозвучала такая боль, что Алла Борисовна Синицына прижала руку к колотившемуся сердцу и хотела было ответить, но перед глазами ее встало видение, как она сидит в очереди в районной зубной поликлинике с нищими старухами, а хромой ветеран норовит пролезть вперед, и тогда она ответила ровным чужим голосом: