Наталья Александрова - Капкан для маньяка

«Откуда в нашей деревне профессионалы? – усмехнулась Надежда. – Но так или иначе, дискету нужно отдать полиции. Еще и оправдываться придется: где нашла да зачем взяла? Но отдам только начальству, а то эти небось и компьютера-то в глаза не видели!»

– Надежда, скорее, полиция приехала! – кричала Нина Михайловна под окном.

– Иду уж, иду! – Надежда пыталась запихнуть дискету в карман джинсов, но это ей не удавалось, потому что джинсы, мягко говоря, слишком облегали фигуру.

«Не может быть, чтобы я так растолстела, наверное, они сели!» – в панике подумала Надежда, запихнула-таки дискету, но ходить было невозможно – дискета врезалась в бок.

Раздался автомобильный гудок и сердитые мужские голоса.

– Чтоб вы все пропали с вашим покойником! – в сердцах выругалась Надежда, сунула дискету под подушку и вылетела за дверь.

Полицейский газик стоял у дома дяди Паши. Благодаря телефону дяди-Пашин дом считался в деревне оплотом цивилизации. Вторым культурным местом была автобусная остановка.

Деревня Лисино довольно старая, до войны была большим селом, около ста дворов. И церковь была на холме над рекой. Деревню немцы в войну полностью сожгли, а церковь разрушили. Осталось народу немного, кто погиб, кто не захотел строиться на пепелище. Многие перебрались в Оредеж, там легче работу найти на железной дороге. И к тому времени, как двенадцать лет назад Надежда с матерью купили тут дом, в Лисине осталось дворов пятнадцать, которые были разбросаны друг от друга на большое расстояние.

Когда Надежда подбежала к полицейской машине, там стояли четверо. Шофер, молодой парень, хмуро рассматривал скаты. В машине сидел мужчина незаметного вида и неопределенного возраста – видно, врач. Еще один, постарше, беседовал с деревенскими. Надежда подошла, поздоровалась и по его ответу поняла, что это с ним она препиралась по телефону.

– А кого мы ждем?

– Начальство по телефону разговаривает.

Из открытого окна дяди-Пашиного дома доносился зычный командный бас.

– А чего он так орет-то? – шепотом спросила Надежда у дяди Паши, которого выгнали из собственного дома, так как переговоры должны были проходить в обстановке строжайшей секретности.

– А он с Лугой разговаривает.

«А что, по телефону никак нельзя?» – мысленно вспомнила Надежда известный анекдот.

Немолодой полицейский подошел к ней с блокнотом.

– Вы кто будете? Назовите ваше ФИО. – Он так и сказал – ФИО.

– Лебедева Надежда Николаевна.

– А документы у вас есть?

– Нет, – растерялась Надежда, – кто же с собой в деревню документы берет?

– Вот соседка ваша, – он указал на Нину Михайловну, – предъявила пенсионное удостоверение.

– Нет у меня удостоверения, не заработала еще!

– Ладно, капитан разберется.

На крыльцо вышел капитан. На вид ему было около сорока, но он обрюзг раньше времени, и на голове явственно просматривалась плешь. Лицо полыхало румянцем не то от жары, не то от злости. Пуговицы форменной рубашки были расстегнуты, и видно было потное волосатое пузо.

«Ну и мордень!» – Надежду слегка передернуло.

– Где эта корова копается? – заорал капитан на пожилого. – Не можешь за шкирку ее привести?

«Корова – это, надо полагать, я», – сообразила Надежда, но вслух не сказала ни слова.

– Вот она, Лебедева Надежда Николаевна, дачница, – скороговоркой ответил пожилой, но капитан и ухом не повел, только окинул Надежду с ног до головы злобным взглядом.

«И чего он бесится?» – недоумевала Надежда.

– Ну, вот что, – прорычал капитан, – мы на машине в обход, старуху местную с нами, дорогу покажет, а ты, Васильич, бери эту, – он, не глядя, ткнул пальцем в Надежду, – и дуй отсюда, пусть покажет, как шли, куда свернули, что видели.

– До леса хоть подбросьте! – попросил Васильич без особой надежды на успех.

– Некогда, ничего, дойдете, не рассыплетесь! – Пробегая мимо, капитан обдал Надежду запахом перегара и чеснока.

«Интересно, это он со вчера такой или уже успел с утра приложиться?» – размышляла Надежда, глядя, как капитан с бабой Маней садятся в «газик». – «Пожалуй, со вчера, оттого и злобность повышенная. Ну и хамло!»

Они с Васильичем побрели по дороге к лесу. Любопытствующие хотели было их сопровождать, но Васильич запретил. Время шло к одиннадцати. Солнце припекало, Надежда шла молча и злилась. Третий раз она тащится пешком по такому пеклу, а ведь еще придется идти обратно, и будет еще жарче. А все из-за дурака Персика. Если бы он не нашел покойника, они бы прошли себе мимо, набрали малины и сейчас уже возвращались бы домой, а потом можно было бы пойти купаться. При мысли о прохладной речке, которая течет там, у деревни, а Надежда здесь, в жарком поле, у нее окончательно испортилось настроение. Васильич догнал ее, пошел рядом и спросил, чтобы начать разговор: