Александр Макколл Смит - Синие туфли и счастье

– Да, мма, – отозвалась мма Рамотсве, пытаясь отогнать от себя неизвестно откуда взявшееся видение мма Цау, выплескивающей кастрюлю супа на голову… Чарли. Вот так картина! Но она тут же сменилась образом мистера Матекони, расстроенного плохо выполненной работой, который производит то же действие над головой ученика, и мма Макутси, которая выливает суп на… Она заставила себя остановиться. – Прошу вас, я хотела бы поговорить с вами.

Мма Цау потерла лоб.

– Я вас слушаю, – сказала она.

– Это частное дело, – пояснила мма Рамотсве. – Мы можем поговорить в моем фургончике, если вы не возражаете.

Мма Цау нахмурилась.

– Что за частное дело? – спросила она. – Вы хотите мне что-то продать, мма?

Мма Рамотсве оглянулась, как человек, который хочет сообщить нечто секретное.

– Речь идет о вашем муже, – сказала она.

Эти слова оказали нужное воздействие. Как только был упомянут ее муж, мма Цау вздрогнула, словно кто-то плеснул ей… Она откинула голову назад и искоса посмотрела на мма Рамотсве сощуренными глазами:

– О моем муже?

– Да, мма, о вашем муже. – Мма Рамотсве кивком головы показала на дверцу автомашины. – Почему бы вам не сесть в фургончик, мма? Мы можем здесь поговорить.

Ей показалось, что мма Цау собирается развернуться и уйти в дом. Женщина колебалась, глаза ее бегали. Потом она снова пристально посмотрела на мма Рамотсве. И стала медленно обходить фургончик спереди, не отрывая взгляда от мма Рамотсве.

– Вы можете опустить окошко, мма, – сказала мма Рамотсве, когда женщина опустилась на сиденье рядом с ней. – Будет прохладнее. Сегодня очень жарко, правда?

Мма Цау сложила руки на коленях и уставилась на них. Она не ответила на реплику мма Рамотсве. В замкнутом пространстве фургончика слышалось ее тяжелое дыхание. Мма Рамотсве немного помолчала, давая ей возможность отдышаться. Но дыхание мма Цау не изменилось, оно напоминало шум ветра в кроне дерева, шелест листьев. Мма Рамотсве повернулась и посмотрела на повариху. Она была готова к тому, что ей не понравится женщина, которая ворует еду у студентов колледжа; женщина, которая так несправедливо обошлась с безобидной Поппи, угрожая уволить ее. Но сейчас, увидев ее во плоти, такую маленькую, со странной походкой, невозможно было не посочувствовать ей. И конечно, мма Рамотсве всегда было трудно не проникнуться сочувствием к другому человеку, хотя его поведение могло вызывать нарекания, а неприятные черты характера нельзя было не заметить, просто потому, что на самом глубоком, интуитивном уровне она понимала, что быть человеком непросто. Каждый, думала она, может легко сделать что-то плохое, проявить слабость, оказаться эгоистом; это значило, что мма Рамотсве могла понять – и понимала, – но не оправдать – она и не оправдывала – или разделить точку зрения – она и не разделяла, – что один человек не должен судить других. Разумеется, человек может судить других, и мма Рамотсве прибегала к нормам древней ботсванской морали, вынося свои суждения. Но в древней ботсванской морали не содержалось ничего, что запрещало бы человеку простить тех, кто слаб; на самом деле древняя ботсванская мораль была очень конкретна относительно прощения. Человек не должен таить зло на другого, предписывала она, потому что это разрушает мир в обществе, разрушает связи между людьми.

И, подсознательно пожалев мма Цау, нисколько не раздумывая, мма Рамотсве протянула руку, мягко коснулась локтя женщины и не убрала руку. Мма Цау напряглась, дыхание ее стало неровным, она повернулась и пристально посмотрела на мма Рамотсве, в глазах ее стояли слезы.

– Вы мать одной из этих девушек, – тихо сказала мма Цау. Это был не вопрос, а утверждение. Ее прежняя уверенность в себе пропала, она, казалось, сделалась еще меньше, ссутулившись на сиденье.

Мма Рамотсве не поняла мма Цау и готова была признаться в этом. Но, подумав, догадалась, что именно имела в виду эта женщина. В конце концов, это знакомая история, чему тут удивляться! Муж, отец, добропорядочный гражданин, такой человек все же мог завести роман с другой женщиной, несмотря ни на что, несмотря на причиняемую жене боль, и многие ботсванские женщины так и поступали. А некоторые из таких мужчин шли дальше, вступая в связь с девушками гораздо моложе себя, иногда даже со школьницами старших классов. И ощущали гордость, встречаясь со своими юными подружками, которым кружила головы возможность швыряться деньгами, или быстрая машина, или, возможно, власть.