Стэнк Константин: Россия – карашо!

Колька даже жевать перестал, застыл с клешней в зубах:

– Мы от «зеленого змия» уж сколько веков пропадаем – никак не пропадем. А вас, немцев, да и всю Европу «желтый дьявол» давно сожрал, с потрохами. Бесплатно ни чихнуть, ни пу…ть не можете, потому и стучите друг на друга!

Ночью журналисту приснился кошмарный сон.

Будто бы идет он с братьями Шульцами по родному городку в Германии, а с ними еще и Колька, почему-то с полным ведром мусора.

Увидел Колька во дворе престарелой фрау Штимм грядку с укропом и прыгнул через низенький забор.

Потом все они дружно и отчаянно, задыхаясь от усталости, мчатся по улице, а за ними фрау Штимм и три полицейских автомобиля.

Утром на журналиста нашло озарение, творческий подъем. Он хорошо знал и любил это состояние, когда пишется легко, без особого напряжения и излишних усилий.

Но теперь что-то было не так. Где-то в глубине души затаилась важная мыслишка и никак не улавливалась, не поддавалась четкому осмыслению.

Он шагал и шагал по двору, бормоча себе под нос: «Концлагерь, стукачи, желтый дьявол» и потом все снова – концлагерь, стукачи, желтый дьявол.

Увидев вышедшего во двор Геннадия, он поймал, наконец, ускользающую мысль.

– Ганс!

Россия карашо! Свобода!

И быстро что-то заторопился высказать, но уже на немецком языке.

– Тебе не надо ехать в Германию, здесь тебе лучше, ты привык, и у нас не сможешь так жить, – перевел вовремя подошедший переводчик.

– А мы сегодня же уезжаем домой, – закончил он переводить слова Фрица-Фрола.

На вокзал немцев вызвался отвезти Семен:

– «На мемориал заезжать?», – догадался он, увидев огромный букет алых роз в руках Ганса.

Еще по дороге в хутор «Веселый» видел Фриц из окна автобуса одинокую стелу в степи, рядом с развалинами какого-то поселка.

Теперь же Семен уверенно подогнал машину прямо к памятнику:

– «Пойдем, Фрол, посмотришь, где покоятся предки Шульцев!»

Рядом с одинокой стелой рассмотрел журналист мраморные плиты с бесчисленными фамилиями погребенных людей. На отдельной плите нашлось и десяток фамилий – Шульц. Имена и даты рождения у всех разные, а вот дата смерти у всех одна – 1942 г.

Ганс положил цветы у памятной плиты и у подножия стелы.

Журналист с любопытством рассматривал недалекие развалины.

– Хутор был здесь «Степной» до войны, – негромко сказал Семен.

– В сорок втором советская артиллерийская батарея несколько суток сдерживала у этого хутора продвижение немецкой (фашистской) танковой колонны, – продолжил он рассказ, каждый раз запинаясь на слове немцы, заменяя его словом фашисты.

Когда погибли почти все красноармейцы, их заменили местные жители – подносили снаряды, заряжали орудия, спасали раненых.

Вот немцы (фашисты) и обозлились, под Сталинград танки те шли. Разбомбили хутор самолетами. В степи огородили загон колючей проволокой, согнали туда всех уцелевших жителей и раненых красноармейцев – концлагерь такой у них был. Почти все люди в этом загоне и погибли, без воды и питания, спали на голой земле. И дед, и отец Шульца здесь, кто выжил – рассказали потом. Поселились уцелевшие в нашем «Веселом».

Тяжкие мысли одолевали Фрица на обратном пути от всего увиденного в России:

«Добрейшие, мужественные люди, и у нас на Западе еще смеют после всего, что творили, говорить о жестокости Сталинских репрессий!? Какое же право имеет Европа навязывать России свою демократию и законы?!»

– «Россия карашо! Свобода!»

Пора подводить итог. Надо все тщательно вспомнить, что бы взять с собой в ту, новую жизнь. Жизнь счастливую, бесконечно долгую, не обремененную ошибками и страстями, не всегда оправданными. Добился он многого, но теперь все ему надоело. Теперь он хотел только одного – жить и только жить. Наметился и вариант исполнения этого желания. Желания единственного и заветного, мечты всех живущих на этой грешной земле. Много сил и средств положил он на ее воплощение. Теперь осталось только тщательно и последовательно выполнить все рекомендации ученых, которые долгие годы трудились ради него. Рокбулер отослал своих многочисленных слуг, помощников, родственников. Отослал, что бы не мешали предаться воспоминаниям. Хотелось и требовалось, помнить и знать только то, что ему нужно, что пригодится и будет крайне необходимо для счастливой жизни. Так указали его ученые– экспериментаторы. Ученые, которых он сделал сам. Сам нашел талантливых студентов еще в юном возрасте. Потратил почти все свое состояние, но обучил, воспитал и подчинил одной единственной цели – продлению своей собственной жизни. Жизни Рокбулера. Оставить требуется все только полезное, что бы не потеряться в новой жизни и не повторить сделанных когда-то ошибок. Да и ошибок-то крупных не было. Вспоминались, прежде всего, наставления и поучения деда. Его родного деда – старейшины богатейшего клана Рокбулеров. Он когда-то клан и основал. С удивлением пришел к выводу, что вся жизнь прошла по его коротким урокам. Наставление первое, тогда еще совсем юному мальчишке, стремящемуся к морю в шумном окружении ватаги таких же, как он сам сорванцов. Вот как это тогда прозвучало; «Не спеши туда, куда бежит толпа». И он тогда остался возле деда, заплакал от обиды, но остался – послушался мудрого совета старика. Позже выяснилось, что вскоре начался шторм и трое мальчишек, его лучших друзей пропали в море, с тех пор их никто, никогда не видел, скорее всего – утонули. Это и послужило ему уроком, запомнилось на всю жизнь. Потом, когда уже стал взрослым, он научился сам создавать толпу и управлять ею, очень эффективно, всегда с выгодой для себя, всегда результативно. Со временем ему стал безразличен состав толпы, то ли это были юнцы, то ли взрослые мужи, то ли седовласые политики, или шумные домохозяйки. Какая разница кем управлять – решающим был вопрос прибыли. Однажды, ему, еще молодому и переполненному амбициями, очень захотелось приобрести и собственноручно управлять самым красивым и дорогим автомобилем. Срочно потребовалось юноше, покорить сердце лучшей красавицы города. Дед денег не дал. Вот тогда и прозвучало второе наставление; «Твои мечты лежат в чужих кошельках – научись их добывать!». Он и этому научился. Без всякого криминала, без разбоя и уголовных преступлений, все по закону. Так научился, что люди сами радовались опустошению своих кошельков. Сначала это были кошельки простых граждан, потом городская казна, и не только родного города. Потом бюджет, и не только своей страны. Какая разница, откуда приходят деньги, главное, что пополняется его состояние. Мечты его были сначала вполне прагматичные – потребительские, соответствующие возрасту. Потом на смену пришли амбиции зрелые и азарт. Его больше не интересовали красивые девушки, теперь он знал их истинную цену, и любая из них была ему всегда доступна. Дед же его, был все еще в силе и внушил следующее наставление: «Не покупай слишком много славы – она тебя погубит» И он решил спрятаться от общественности. Жил обособленно, окружил свою жизнь таинственностью, всячески пресекал любые попытки предать огласке свою жизнь и деятельность. Жить он теперь стремился на удаленных островах, когда-то приобретенных целыми группами и обжитых. Подкрадывалась старость, теперь он хотел только жить, жить так, как надо, как всегда хотелось, забрав в новую жизнь, только свои богатства и накопленный жизненный опыт.