Елена Логунова - Закон вселенской подлости

Открыв секретер, Катерина отыскала ручку и старую тетрадку в линейку, села и вывела на первом листе:

Пропал редкий кактус – Эхинацея Грузона…

В «Мир садовода» она, разумеется, не поехала. Вместо этого Катерина полдня раскатывала по городу на трамваях-троллейбусах, расклеивая в местах наибольшего скопления граждан свои объявления.

От помощи дилетантов наша профессиональная художница отказалась и росписью по кактусу занялась единолично. Мы с Эдиком, чтобы не мешать рукодельнице, ушли на кухню и озадачились приготовлением ужина.

В холодильнике было пустовато, не помешало бы сходить в магазин и пополнить запасы провианта, но оставлять Юлю одну мне было страшновато. Оставлять ее вдвоем с Эдиком – тоже. Парень-то он вроде неплохой, но пока не прошел проверку у следователя, нет гарантий, что не маньяк.

Маньяки – они же как раз такие милые и симпатичные.

До тех пор, пока не начинают кроваво маньячить.

А новый наш знакомый тем временем не ленился зарабатывать очки. Он безропотно почистил картошку и добросовестно перемолол жесткую волокнистую говядину ручной мясорубкой – подвиг, который мне никогда не удавался по причине нехватки грубой физической силы.

Румяная картошечка уже почти дошла до готовности, и котлетки на сковородке веселым шкворчанием символизировали о приближении к полной кондиции, когда Юля громко позвала нас из комнаты:

– Идите принимать работу!

Я уменьшила огонь под сковородками, и мы с Эдиком пошли полюбоваться Юлиным творчеством.

– Ух ты! Как будто так и было! – оценил реалистичность произведения неискушенный зритель Эд.

Я обошла вокруг журнального столика, на котором стояла Чучундра Вторая, придирчиво осматривая кактус со всех сторон.

В самом деле, иголки убедительно пожелтели.

– А это что? – Я ткнула пальцем в узел колючек, раскрашенный в несколько тонов а-ля чайная роза.

Укололась, ойкнула и сунула палец в рот.

– Осторожнее! Это я не удержалась и покреативила немного, – призналась Юля. – Скучно все колючки одинаково желтым красить, было бы прикольно разрисовать их в фантазийном стиле.

– Гавросич не оценит, – возразила я. – Перекрась эту чайную розу в ровный желтый, пожалуйста.

– Ладно, – Юля вздохнула, прицелилась, мазнула по колючке кисточкой и промокнула избыток краски губкой.

– Ювелирная работа, – похвалил филигранную точность Эдик.

– Результат болезненных проб и ошибок, – пожаловалась Юля. – Я все руки себе исколола, пока приноровилась.

– Ох, нелегкая это работа, – согласилась я с ней строчкой из стихотворения Чуковского.

– Ох, работа нелегка – акварелью красить ка… Кактусы Грузона в розовых вазонах! – тут же срифмовала Юля.

У нее папа поэт, так что талант наследственный.

– Класс! – восхитился экспромтом Эдик. – Только не вазон, а горшок, и не розовый, а коричневый…

– Блин! – воскликнула я без намека на восторг, зато почти с ужасом. – А вазон-то, вазон!

– А что не так с вазоном? – Юля прищурилась.

– Он же совсем другой формы! – огорчилась я. – Я только сейчас сообразила: у той Чучундры горшок был круглый, а у этой цилиндрический! Думаешь, Гавросич этого не заметит? Блин, блин и блин! Надо срочно пересаживать Чучундру Вторую в правильный горшок…

– Не успеем, – сказала Юля, прислушиваясь к шагам на лестнице. – Гавросич идет. Все. Все пропало…

– Без паники!

Эд огляделся, прыгнул к застекленному шкафу с парадной посудой и снял с полки супницу, произведенную местным фарфоро-фаянсовым заводом и талантливо расписанную лично непризнанной пока художницей Ю. Ю. Тихоновой.

– Вот! Давайте свой вазон сюда!

Мужественно пренебрегая угрозой дополнительно пораниться о колючки, мы с Юлей в четыре руки подхватили горшок с кактусом и поместили его в супницу.

– Замечательно входит! – прокомментировал результат Эд.

Я покачала горшок – он сел крепко.

– И замечательно, что не выходит! Гавросич его не вытащит и не заметит подлога.

– У-ф-ф-фу-у-у! – облегченно выдохнула Юля и стерла пот со лба той же губкой, которой красила кактус.

– Кто дома-а-а? – донесся из прихожей голос Гавросича.

– Слава богу, все уже дома, даже новая Чучундра, – пробормотала я и крикнула в ответ: – Мы дома-а-а!

– Чучундру на подоконник, живо! – скомандовала Юля.

Эдик, приседая от тяжести, зато вполне удобно держа ношу за ручки супницы, препроводил Чучундру в места постоянной дислокации.