Владимир Круковер - Зачарованный киллер

Я до сих пор не знаю, по ее ли инициативе встретила меня вечером группа парней с явно агрессивными намерениями. Я возвращался домой, и метрах в десяти от родного подъезда мне преградили дорогу человек восемь. Они не стали сразу бить меня, а по–слободски начали задирать, цедя сквозь зубы ругательства. Я мгновенно «вычислил» вожака, изобразил заискивающий испуг, умоляя парней отпустить меня с миром. Я говорил, обращаясь ко всем, а смотрел только на лидера, стараясь в полумраке поймать его взгляд. Он ухмылялся, и я протянул ему свою правую руку, вроде бы в знак примирения.

Парень клюнул на эту уловку, а через секунду он уже взвыл от боли, ткнувшись лицом в асфальт.

● Скажи своим корешкам, чтобы отошли подальше, иначе выверну твою граблю вместе с лопаткой! Но «кодла» вроде и сама догадалась отойти на безопасное расстояние. Для меня, конечно, безопасное… Звонки после этого случая прекратились. В ту пору я увлекался самоанализом, и этот случай запомнил еще и потому, что вечером долго думал над тем, что испытывал острое желание вывернуть парню руку, но все же не сделал этого. Мною на какое–то мгновение овладело стремление вполне естественное восстановить справедливость, отучить хама нападать на беззащитного. Хотя бы единожды получив достойный отпор, хам, возможно, в будущем не станет проявлять такую нахрапистость, поостережется. Но потом я понял — не в этом дело.

Оказавшись лицом к лицу с явно недоброжелатель ной восьмеркой парней, я испугался. Может, для по сторонних наш испуг и незаметен, но самому перед со бой зачем душой кривить?

Так вот я, конечно, испугался. Но оказавшись, как говорят, хозяином положения, я прежде всего решил отомстить за свою слабость противнику. Если умеешь подавить в себе это чувство мести, то останешься чело веком. Бить лежачего — подло, конечно… Все эти мысли короткой вспышкой промелькнули в моем сознании, и когда один из оперативников протянул руку за документами, я вместо паспорта вынул револьвер.

● Сядь рядом! — приказал я тихо.

Оперативник не дрогнул ни одним мускулом на лице, хотя и слегка побледнел, но сел послушно. Видимо, он и его коллеги были определенным образом проинструктированы после звонка из Москвы.

● Объясни коллегам ситуацию, — продолжал я, уперев ствол нагана ему в бок.

● Эй!. — обратился к кому–то оперативник, между прочим, вполголоса. — Он меня «усадил»… В вагоне и без того было тихо, сейчас же тишина вообще словно сгустилась.

● Не подходить! — опять кому–то сказал оперативник. — Он меня пришьет.

● Так держать, парень, — поощрил я его сообразительность. — Скажи, чтобы все перешли в другой вагон. И пассажиры тоже!

Не прошло и минуты, а вагон был пуст. В тамбуре маячили обиженные рожи ментов. Держа оперативника под прицелом, я вместе с ним прошел в тамбур, расположенный против хода поезда.

Здесь я приказал:

● Беги к своим, время пошло, затикало!

Он спокойно пошел по вагону назад, а я открыл дверь тамбура и прыгнул, предварительно спрятав револьвер в карман. Упал удачно. Быстро встал и, прихрамывая, углубился в кустарник. Минут через пять вышел к дороге, засемафорил попутным автомобилям. Остановился грузовик. Шофер, приоткрыл дверку, я предложил:

● Стольник до Биробиджана, пойдет?

● Вполне! — согласился он, и через полчаса я был уже на окраине города, около небольшой пивнушки…

Полицейских машин было две. Они окружили пострадавшую машину точно так же, как «тойоты». Только на гончих они не походили: это были мощные «форды» яркой расцветки и по аналогии с животными они больше напоминали бульмастифов. Кроме людей в форме среди приехавших оказался и гражданский в шортах и футболке. Я уже собирался выйти, когда гражданский снял с пояса телефон и заговорил в трубку. Его слова моментально прервали мою попытку выйти. Он говорил по–русски.

Я слышал каждое слово. Слух, обострившийся в армии и бывший проклятием в «хрущевках», когда соседские разговоры мешали мне спать, оказался на сей раз спасительным. Этот фраер говорил обо мне. Он сказал, что на месте происшествия только четверо и что главного виновника (несомненно — меня) нет. Потом добавил, что киллера такого уровня взять нелегко. Потом некоторое время молчал, слушал собеседника. Потом сказал: «Слушаюсь», «Так точно». Потом повесил трубку на пояс и заговорил с полицейскими.

Он говорил, наверное, по–гречески, или на каком там они языке на этом Кипре общаются, не на киприотском же. А я думал о том, что чудеса приятные всегда переходят в чудеса неприятные. Противники гения оказались не такими слабыми, как мне их представили. Они достали меня у черта на куличках, не исключено, что они и гения уже достали. В любом случае мне следует вновь самому заботиться о себе. Может, забичевать на этом острове. Тут, наверное, русских бичей еще нет? А что, тепло, объедков, конечно, полно, туристы богатенькие.