Они свернули в очередную арку и оказались в чистом, аккуратном дворике, каких теперь много в историческом центре города, в так называемом «золотом треугольнике».
Посреди этого двора, на свежепокрашенной скамеечке, сидели два бомжа и с благостными лицами употребляли содержимое небольших стеклянных флакончиков.
– Какая все же сейчас хорошая жизнь пошла! – произнес один из них, тепло и приязненно оглядывая двор. – Помнишь, Офигеныч, как мы с тобой прежде отдыхали? Среди, можно сказать, руин и развалин развитого социализма пили жидкость для мытья стекол. А сейчас в таких культурных условиях употребляем настойку овса! Хотя, конечно, жидкость для мытья стекол тоже обладала тонким и своеобразным букетом, однако настойка овса и для здоровья гораздо полезнее, и для души несравненно приятнее! А какое от нее божественное послевкусие… Так что я предлагаю, Офигеныч, выпить за прогресс и культуру, которая постепенно проникает во все сферы нашей жизни!
– Вот за что я тебя люблю, Поленыч, – ответил второй бомж, вытряхивая последние капли из своего пузырька. – За что я тебя люблю и глубоко уважаю – за то, что ты умеешь красиво сказать! Сразу чувствуется, у тебя высшее образование за плечами!
– Даже не одно, а полтора! – с законной гордостью уточнил Поленыч. – Я ведь сперва закончил высшее пожарно-музыкальное училище, а потом уже Институт культуры по специальности…
Договорить он не успел, поскольку к ним подскочили двое мужчин с пистолетами.
– Руки за голову! – рявкнул один из незнакомцев. – На землю!
– Ну вот, опять не дали культурно отдохнуть! – с тяжелым вздохом проговорил Поленыч, неохотно укладываясь на пыльную тротуарную плитку.
– Вряд ли это наши люди! – с сомнением проговорил один из незнакомцев, приглядываясь и принюхиваясь к бомжам. – Вряд ли они до такой степени освоили маскировку!
Напарник взглянул на истерически пищавший пеленгатор, задумался, затем склонился над Офигенычем и проговорил:
– Мобильник откуда взял?
– Твой, что ли? Да бери ты его! – проворчал бомж, вытаскивая из кармана злополучный телефон. – Надо же, сколько шума из-за какой-то цацки!
Ряженый пират подтолкнул Веронику к выходу.
Они оказались на Садовой улице. Вокруг толпились посетители торгового центра, и у Вероники мелькнула надежда, что в этой толпе она сумеет ускользнуть от «пирата». Но он словно прочитал ее мысли, с силой ткнул в бок ствол пистолета и прошипел в самое ухо:
– Даже и не думай! Только дернешься – получишь пулю! Может, и не насмерть, но инвалидом точно станешь!
– Да я ничего… – проворчала девушка, оглядываясь по сторонам.
– Шагай вперед! – процедил «пират». – Вон к той машине!
Впереди, вплотную к тротуару, стояла темная машина с тонированными стеклами.
Вероника понимала, что сейчас у нее остался последний шанс вырваться на свободу, что стоит ей сесть в черный автомобиль, и ее свяжут или вколют внутривенно какую-нибудь дрянь и увезут в такое место, из которого единственный выход – на кладбище. То есть, конечно, даже не на кладбище, а в глубокую яму где-нибудь в пригородном лесу, или в черное торфяное озеро, или в строительный котлован, или в какое-нибудь столь же неприятное место.
И Митя… наверняка они сумеют вытрясти из нее координаты его убежища, а даже если не сумеют – без нее он там просто умрет с голоду прямо за своим компьютером…
Вероника снова незаметно огляделась.
– Что ты крутишь головой! – прикрикнул на нее «пират». – Давай, быстрей шевели ногами!
Тут она увидела в толпе впереди них тех двоих кавказцев, которые незадолго до того сидели в кафе на восьмом этаже торгового центра. Тех самых, которых она столкнула с мужчинами в темных не по сезону пиджаках.
Кавказцы шли впереди, оживленно разговаривая – видимо, в стычке с теми людьми они не уронили горской чести.
Вероника немного прибавила шагу, поравнялась с ними и в то же мгновение как бы случайно споткнулась, потеряла равновесие и скользнула рукой по одежде одного из кавказцев. При этом в ее руке оказался его бумажник. Вероника выпрямилась, повернулась к «пирату» и сунула свою добычу в его руку:
– Держи, это то, что вы ищете!
Тот растерянно уставился на бумажник, а Вероника снова толкнула кавказца в бок. Тот удивленно обернулся, увидел ряженого со своим бумажником в руке и кинулся на него, грозно сверкая глазами:
– Ты, собака христианская, на кого руку поднял? Думаешь, если мы здесь чужие, так мы за себя постоять не можем?
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу