Сергей Львов - Бомж детектив

– Как это? – Все еще внутренне переживая случившееся, спросил я. Поискал глазами по сторонам, увидел подобие совка и подправляя ногой трупик животного, подцепил тушку на совок.

– Очень просто. Крысы живут стаями и приходят на помощь друг другу. Ты разве не читал о жутком случае с одним из дворников?

– Каком случае? – Я замер с поднятой ногой, собираясь выйти из полуподвала, чтобы выбросить тушку.

– Иди, выброси, только подальше, а потом я тебе расскажу. Все равно уже скоро вставать. Рассвет уже начинается.

Я вылез на свежий воздух, и аккуратно размахнувшись, далеко бросил убитое животное вместе с совком.

Вернувшись, застал Дядюшку за непонятным занятием. Тот брызгал из маленького баллончика неприятно пахучую жидкость на пол и проем входа. Побрызгав, завернул колпачок и спрятал в карман штанов.

Что это у тебя, что за жидкость? – Спросил я, принюхиваясь к неприятному запаху.

– Это жидкость для отпугивания крыс и мышей. Такие производят в ВПК.

– Где-где производят?

– На одном из предприятий Военно-Промышленного Комплекса. Разработка старая, давняя, но жидкость как это говорят, работает.

– Дядюшка, – я улыбнулся впервые за прошедшие сутки, – ты-то хоть мне на мозги не капай. Нет таких средств, а если бы были, то почему их нет в продаже?

– Нет их в продаже по простой причине – производство этой жидкости очень дорогое. Что в ней только не намешано! Выпускается в очень ограниченных количествах и по спецзаказу.

– Интересно, каким это боком ты причастен к спецзаказу? Или у кого-нибудь спер, прости уж за грубое слово?

– Нет, не спер. Все это и многое другое относится к моей прошлой, а частично и к настоящей жизни, о которой я тебе уже в десятый раз говорю, расскажу значительно позднее.

Я почесал чисто по-мужицки затылок. Потом зачем-то поскреб под мышками и с ужасом сообразил, что мне хочется чесаться и чесаться.

«Мать честная! Так это же блохи!» – С содроганием решил я, брезгливо выскрябывая со своего тела невидимых тварей.

Дядюшка тихо засмеялся. Он дружески похлопал меня по плечу и успокоил:

– Не волнуйся. Здесь блох нет. Я периодически обрабатываю помещение. А вот крыса появилась здесь в первый раз. Видимо ты пахнешь вкусно. Шучу, шучу! Больше крыс здесь не будет. Чешешься ты от волнения и пережитого небольшого стресса. За последние сутки у тебя так много новых событий было, что не мудрено зачесаться.

Я успокоился и задал вопрос, мучивший меня после пробуждения.

– Скажи Дядюшка, а как бы ты поступил, если бы крыса успела позвать своих товарок? И они массово сюда прибежали?

– А я бы их перестрелял.

Совершенно спокойно и со своей вечной тихой улыбкой, ответил тот.

– Перестрелял? Чем перестрелял?

Дядюшка молча полез в глубину своего неказистого пиджачка и достал, вот это да! Пистолет с глушителем! Я неплохо разбираюсь в оружии и могу смело утверждать, что такую модель я видел впервые.

– Ну, Дядюшка, ты меня поражаешь каждый час! Я давно понял, что ты совсем не простой мужик, но теперь уже ничему не удивлюсь! Даже если ты окажешься генералом ФСБ.

Дядюшка спрятал пистолет и как-то с некоторой гордостью проговорил:

– Генерал, не генерал, но тоже не лыком шит. Ладушки, давай пойдем, сполоснем наши лица и двинемся знакомиться.

Хоть у бомжей и не принято каждый день мыться, но я все-таки не могу не ополоснуть лицо после сна. Дурная привычка.

Проходя мимо свежевыкрашенного одноэтажного неказистого зданьица, я обратил внимание, что на одной стене под краской четко выделяется надпись аршинными буквами. Букв было три. Я усмехнулся про себя, вспомнив историю, которая приключилась во время моей учебы в институте.

При институте было общежитие, причем совместное, то есть не отдельно мужское или женское, а общее. Но, правда разделенное поэтажно и с раздельным входом. Но речь не об этом. Однажды ночью какой-то придурок написал на стене известное слово из трех букв. Причем не просто написал, а вывел его чуть ли, не двухметровой величины. На фасаде. Здание было окрашено в стандартный серо-желтый цвет, а слово было написано черной краской.

Утром комендант схватился за голову, устроил полный разнос дежурившей ночью вахтерше и велел дворнику закрасить похабную надпись. Дворник размешал имеющуюся желтую краску и старательно закрасил прямо поверх черной надписи. После этого матерное слово приобрело цвет грязно-оранжевый, но уверенно читалось на стене. Комендант брезгливо отругал всех, кто попался под его горячую руку, и повелел закрасить всю фасадную стену другой краской, не желтой. Мало того, что для этой работы пришлось вызывать бригаду маляров, но после покраски стена приобрела блекло-серый цвет с выделяющимся трехбуквенным матерным словом. Слово было выпуклое, из-за количества слоев краски. Вблизи слово не очень выделялось, а вот с расстояния отчетливо все читалось. Дело, кажется, дошло уже до ректора института, который объявил выговор коменданту за порчу здания, а комендант в свою очередь устроил повальную проверку всех комнат в общежитии и заявил, что больше не будет закрывать глаза на ночные перемещения между мужскими и женскими этажами. Вечером самые «умные» студенты взяли зубило и выдолбили все слово до кирпичного основания стены! На следующий день комендант попал в больницу с сердечным приступом. Оно и понятно. Я бы тоже, увидев фасадную стену с выдолбленной до кирпичей двухметровой надписью, из трех известных букв почувствовал себя не в своей тарелке. Дело кончилось тем, что весь фасад до середины окон на первом этаже завесили плакатами типа «Да здравствует наша страна!». Ура, товарищи!