Наталья Александрова - Где купить демона?

– Я должна была передать, но мне не хватило времени, – лепетала старуха. – Времени и сил…

– Что это? – Катя попыталась отдернуть руку, но из этого ничего не получилось.

– Возьми! – повторила старуха неожиданно властным, сильным голосом. – Возьми скорее, возьми, пока не поздно. Я чувствую, что он скоро придет.

– Кто – он? – спросила Катя недоверчиво, словно не ожидая ответа на этот вопрос.

И старуха на него не ответила, вместо этого она жарко зашептала:

– Запомни – главное, чтобы это не досталось ему, а все остальное ты потом поймешь!

– Но почему я? – растерянно переспросила Катя.

– Потому что больше никого нет. А ты, мне кажется, сможешь… ты сумеешь… так хотят звезды… Меркурий в четвертом доме, Водолей переходит в третью фазу, это благоприятствует перетеканию сил и влияний…

«Бред какой-то!» – подумала Катя, но тут же почувствовала, как ее рука невольно сжалась, как мятая бумажка оказалась в ее кулаке.

Голос старухи снова стал слабеть, тускнеть, она без сил откинулась на подушки. На ее лице проступала смертельная бледность – но вместе с тем удовлетворение, как будто она исполнила последнюю в своей жизни и очень важную работу.

– Сохрани… это… – прошептала старуха, и ее глаза полузакрылись.

Катя поднялась с ее койки, шагнула в сторону.

Слабость снова накатила на нее, стены палаты покачнулись. Она схватилась за спинку стула, отдышалась, медленно побрела к своей кровати. Неожиданно она осознала, что все еще сжимает в руке бумажку, которую всучила ей старуха. На глаза ей попался хромированный цилиндр мусорного ведра. Может, выкинуть эту бумажку, и дело с концом?

Прежде чем сделать это, Катя воровато оглянулась на соседнюю кровать.

Коричневые глаза старухи снова были широко открыты. Она следила за девушкой пристально, упорно.

Катя невольно вздрогнула, ей показалось, что старуха читает ее мысли. Нечего было и думать выбросить эту чертову бумажку под властным, неотступным взглядом.

Она крепко сжала бумажку в кулаке, доплелась до своей кровати и легла, уставившись в потолок.

По потолку бежали, змеясь и переплетаясь, полосы света, отсветы огней, проникающих в палату с улицы.

Эти полосы бежали все быстрее и быстрее, сплетаясь в фантастическом танце. Из них образовались какие-то удивительные узоры, выстроившиеся в картины рождающегося сна.

Но внезапно этот сон прервался, не успев начаться.

Катя лежала на спине, сна не было ни в одном глазу, ее охватила непонятная, гнетущая тревога. Она прислушалась – и поняла, что разбудило ее, что вызвало эту тревогу: дверь палаты с негромким скрипом открывалась.

Катя приподнялась, бросила взгляд на свою соседку.

На ту как раз упал отсвет из окна, и Катя увидела широко открытые карие глаза.

Старуха смотрела на открывающуюся дверь – и в ее взгляде был страх, но в то же время странное торжество. Видимо, почувствовав Катин взгляд, она быстро взглянула на девушку и приложила палец к губам.

Катя пожала плечами, вытянулась на кровати, невольно следя за дверью.

Дверь открылась, в палату проскользнула темная, гибкая тень.

При виде этой тени Катя почувствовала, как страх и тоска сжали ее сердце. Она вспомнила, как в детстве собирала ягоды, и вдруг, наклонившись к очередному кустику, густо усыпанному матовыми ягодами черники, увидела совсем рядом треугольную голову змеи и ощутила на себе ее холодный, немигающий взгляд. Тогда ее охватил такой же тоскливый, мучительный страх. Она застыла, не в силах пошевелиться, не сводя глаз со змеи. Так она простояла очень долго – хотя, может быть, это длилось всего полминуты, – и змея плавно скользнула в траву и беззвучно исчезла. Только тогда маленькая Катя закричала, заплакала…

Но сейчас нельзя было кричать. Вспомнив жест старухи, она вытянулась на кровати, закрыла глаза.

И сделала это очень вовремя: незнакомец, проникший в палату, подошел к ее кровати, остановился над ней.

Катя старалась ничем себя не выдать – она дышала ровно и спокойно, как спящая.

Незнакомец стоял над ней, она слышала его ровное, тихое дыхание, чувствовала на своем лице внимательный взгляд.

Для большей достоверности она вяло шевельнулась, сонно почмокала губами и снова замерла.

Незнакомец отошел от нее, поверив, что она спит, подошел к кровати ее соседки.

В палате было тихо, как в склепе, и Катя отчетливо слышала каждый звук, каждый шорох, каждый шепот разыгравшейся рядом с ней трагической сцены. Ибо два участника этой сцены говорили шепотом, несмотря на обуревавшие их эмоции.