Наталья Александрова - Попугай на передержке

Окинув Леню заинтересованным взглядом из-под бесцветных ресниц, девица сплела ноги, облокотилась о дверной косяк и проговорила томным, скучающим голосом:

– Вы, мужчина, зря звоните. Там нет никого. А вы, мужчина, вообще насчет чего? Насчет квартиру снять?

Леня ответил на этот вопрос уклончивым неопределенным междометием, которое общительная девица посчитала за утвердительный ответ.

– Соседями, значит, будем! – Она потупила взор, поиграла пуговкой халата и продолжила: – Если вы, мужчина, насчет квартиру снять – так я могу Люське позвонить. Которая хозяйка. Она давно жильца ищет, как Соньку выгнала – так и ищет. Вот обрадуется-то, тем более такой мужчина приличный!

– Вы сказали – Соньку она выгнала? Это вы, случайно, не про Софию Сполтяну?

– Ну да, я так и сказала. Выгнала ее Люська, и правильно сделала. А вы, мужчина, откуда Соньку знаете?

– А я как раз ее и ищу.

– Соньку ищете? – Девица расплела ноги, выпрямилась и застегнула халат. Видимо, ее мнение о Лёне изменилось в худшую сторону. – А зачем она вам нужна?

Леня, однако, ответил вопросом на вопрос:

– А давно ее хозяйка выгнала?

– Да уж больше месяца. Как она платить перестала, Люська ей один раз сказала, другой, третий, а потом и выгнала. И правда – сколько можно терпеть? Живешь – так плати, как положено! А все ж таки, мужчина, зачем она вам нужна?

– Деньги она мне должна, – ответил Леня после продолжительной паузы.

– Ну, вы не один такой! – Девица усмехнулась и снова облокотилась о косяк. – Сонька – она такая! Можете со своими деньгами попрощаться! Она и у меня три тыщи заняла. Я тогда ее еще толком не знала, думала – почему не выручить соседку… теперь-то я ее знаю как облупленную! Теперь-то я ей рубля не дам. Да она больше и не попросит. Она второй раз ни у кого не просит. Она теперь, если меня встречает, сразу на другую сторону переходит.

– Так вы ее встречали после того, как она отсюда съехала? Так вы, может, знаете, где она теперь живет?

– Вот уж мне это ни капельки не интересно! – Девица помолчала, затем быстро взглянула на Леню и проговорила прежним томным, мечтательным голосом: – А может, вы чаю выпить хотите? У меня и конфеты есть, и ликер… хороший ликер, сливочный…

– В другой раз – с огромным удовольствием, а сейчас, извините, спешу! – и Леня компенсировал отказ обворожительной улыбкой. – Так, значит, не знаете?

– Где живет – не знаю… – протянула девица обиженным тоном и по-детски оттопырила губу. – Знаю только, где она работает… так точно чаю не хотите?

– Рад бы – но спешу! Так где же она работает? Или вы это только так, для разговора сказали?

– Отчего же для разговора! У меня знакомый, Костик, в одной фирме работает, на Васильевском острове, так вот он сказал, что Сонька к ним в фирму уборщицей пристроилась.

– А что за фирма?

– Обыкновенная фирма… – Девица пожала плечами. – Торгуют чем-то. Или страхуют. Или в этом роде.

– А как называется?

– Как-то хитро… «Кастор»… или «Пастор»… у них офис в новом центре, который на Малом проспекте. Название еще такое смешное… вроде «Дуболом»…

– «Дуболом»? – удивленно переспросил Леня. – Вы ничего не путаете? Может быть, «Дублон»?

– Вот-вот, точно, «Дублон»!

– Ну, спасибо, вы меня очень выручили!

– Так вы, мужчина, точно чаю не хотите? У меня к чаю и печенье есть, и ликер…

– В следующий раз – непременно!

– Это вы только так говорите… – вздохнула девица. – Все так говорят…

Прежде чем войти в бизнес-центр «Дублон», Леня немного поработал над своей внешностью. Он нарисовал на лице строгие волевые складки, навел под глазами глубокие тени, говорящие о долгих бессонных ночах, занятых непрерывной борьбой с нарушениями законодательства, наклеил короткие бачки, надел темный парик с заметной сединой.

Таким образом Леня стал минимум лет на десять старше и утратил большую часть своего мужского обаяния. Затем он вывернул свой пиджак наизнанку.

Пиджак был очень удобный, двухсторонний, причем обе его стороны имели совершенно разный характер.

Внешняя сторона, из мягкой бежевой шерстяной фланели, подходила модному современному мужчине, ценителю хороших вин, дорогих машин и красивых женщин. Каким, собственно, и был Леня Маркиз. Внутренняя же сторона, унылого нежно-крысиного цвета, отдаленно напоминала школьную форму шестидесятых годов прошлого века и подходила стареющему зануде и педанту, какого Леня хотел в данном случае изобразить.

Сменив таким образом свой имидж, Леня вышел из машины и поднялся по ступеням бизнес-центра.