Наталья Александрова - Дама разбитого сердца

– И вообще, мамочка, ты совсем не о том думаешь! Мы должны срочно придумать, как спасти тебя от ареста.

– Хорошо бы вам уехать в какое-нибудь тихое, труднодоступное место, в деревню, в глушь… – мечтательно проговорила Люся. – Нет у вас на примете чего-нибудь в таком роде?

Вася и мамочка замерли и переглянулись. По их глазам было ясно, что они думают об одном и том же.

– Петр Степанович, – прошептал Василий.

– Только не это, – ответила мамочка, – жить со свиньями… можно сказать, прямо в хлеву…

– Лучше в хлеву со свиньями, чем в камере с уголовницами! – вставила реплику Люся.

– Она права, – кивнул Василий, – ты ведь не хочешь попасть в тюрьму?

Он нашел старую записную книжку и принялся названивать в деревню Сверчково, где проживал Петр Степанович. Дозвониться в эту деревню было трудно, как будто она располагалась, по крайней мере, на Луне.

Телефон в Сверчкове был только один – у председателя сельсовета Ивана Лукича, через которого при необходимости и связывались с Петром Степановичем. Председатель посылал к нему своего внука Витьку летом на мопеде, зимой на лыжах, и Петр Степанович приходил к назначенному времени. Но на этот раз повезло, посылать Витьку не понадобилось – Петр Степанович находился в гостях у председателя, с которым они увлеченно обсуждали вопросы свиноводства. В трубке слышались скрип, треск и завывания, связь была такая ненадежная, как будто Сверчково действительно на Луне. Преодолевая помехи и крича так, что его, наверное, можно было расслышать в Сверчкове и без телефона, Василий сообщил престарелому Ромео, что Нина Арнольдовна приняла судьбоносное решение и согласилась переехать в Сверчково на жительство, пока хотя бы временно, но только забрать ее нужно немедленно, пока не передумала.

– Понял! – прокричал в трубку верный Петр Степанович. – Выезжаю!

Мамочка тихо всхлипывала на диване. Она не хотела ехать к свиньям, но садиться в тюрьму тоже не хотела.

Поздно вечером в дверь квартиры позвонили. Мамочка схватилась за сердце и прошептала:

– А вдруг это милиция?

Василий выглянул в глазок и загремел замками.

Дверь распахнулась, и дом наполнился запахами поля и хлева. Громко топая сапогами, появился Петр Степанович. Деловито оглядев приготовленные мамочкой чемоданы, он покачал головой и пробормотал себе под нос:

– И зачем в деревне столько барахла…

Однако спорить не стал, подхватил чемоданы и понес их к своему «уазику», оставленному возле подъезда. Василий шел следом с большой спортивной сумкой, мамочка замыкала шествие, вытирая глаза кружевным платочком. В руке у нее был пакет с теми вещами, которые не поместились в чемоданы и сумку. Из пакета торчали ее любимые домашние тапочки в виде розовых мышей с черными носиками. Увидев эти тапочки, Петр Степанович хмыкнул. Он представил, как Нина в этих тапочках хозяйничает в свинарнике, но промолчал, решив, что спорить с женщиной бесполезно, и жизнь сама внесет свои коррективы.

Василий помахал рукой, и заляпанный грязью «уазик» помчался в сторону Мурманского шоссе.

Мамочка провожала тоскливым взглядом уплывающие за окном огни ночного города. Петр Степанович по-хозяйски укрыл ее колени прихваченным на всякий случай выцветшим байковым одеялом и проговорил:

– Нина, радость-то у нас какая! Матильда выздоровела!

– Какая Матильда?

– Как какая? Лучшая моя свиноматка белой степной породы! И уже к хряку ее возили, так что она теперь супоросая!

– Какая? – в тихом ужасе переспросила Нина Арнольдовна. Ей почему-то представилось, что у этой свиньи Матильды, которую она еще ни разу не видела, но уже ненавидела всем своим сердцем, выросли ветвистые рога.

– Беременная! – терпеливо пояснил Петр Степанович своей необразованной спутнице.

Проводив мамочку, Василий поднялся по лестнице и вошел в свою квартиру.

Люся ждала его в прихожей. Когда Вася закрыл за собой дверь, она потянулась всем телом. Глаза ее плотоядно блеснули. Этот мужчина теперь принадлежал ей. Он стал ее бесспорной, неотъемлемой частной собственностью. Конечно, у него были недостатки – не очень молод, полноват, к тому же вор и брачный аферист, но зато он ее собственный мужчина!

Люся облизнула губы кончиком языка и промурлыкала:

– Ну, Васенька, начинается наша семейная жизнь!

Леня открыл дверь. На пороге стояла Лола, держа в руках большой, запакованный в плотную бумагу предмет. В глазах у нее мелькали подозрительные огоньки.