Наталья Александрова - Бородатая женщина желает познакомиться

Перед глазами замелькали кадры: вот я в московском Доме кино на премьере, вот в сопровождении режиссера стою на знаменитой красной дорожке в Каннах, вот – полный триумф! – я на «Оскаре» в шикарном вечернем платье, и Николь Кидман и Пенелопа Крус провожают меня завистливыми взглядами… И где-то там, вдали, у плохо работающего телевизора сидят Альбина с Володькой и смотрят на меня – такую красивую, богатую, знаменитую и недоступную.

«Как же я была не права и несправедлива к бедной девочке!» – вздыхает Альбина и утирает глаза.

«Ты! – пылко восклицает Володька. – Ты виновата во всем! Ты разлучила нас, ты разрушила нашу любовь, ты за все в ответе!»

– Хм! – в мысли ворвалось деликатное покашливание молодого человека в очках. – Так как насчет стихов? Мне можно надеяться?

– Простите! – вечно меня заносит в самый неподходящий момент. Казалось бы, розовые очки, плотно сидящие на моем носу с самого детства, давно уже слетели под давлением обстоятельств. Так нет же, время от времени я превращаюсь в себя прежнюю и продолжаю мечтать. Во всем, что я представила сейчас так ясно, нет ни слова правды. Разве только слова Володьки, он в своих неблаговидных поступках обвиняет всех, кроме себя, это его кредо.

Мне же сейчас нужно срочно сосредоточиться и постараться произвести самое хорошее впечатление на своего собеседника. И я забормотала снова про рыбку, быка и теленка, а потом про блоху мадам Петрову, стараясь говорить как можно ласковее. Однако на нежное признание эти стихи ну никак не тянули, и молодой человек сердито блеснул очками.

вкрадчивым голосом пообещала я своему собеседнику. Получилось неубедительно.

– Ну ладно, – сказал он, – теперь прочитайте эти стихи как перед толпой, как будто с трибуны бросаете не слова, а камни.

Чувствовалось, что ему порядком надоела вся эта фауна, но он привык хорошо выполнять свою работу, оттого и не гонит меня прочь.

– «Все погибнет, все исчезнет!» – загробным голосом завыла я. —

– Достаточно, – вежливо прервали меня, – вы свободны.

– А когда я узнаю о результатах? – Для того чтобы задать этот простой вопрос, понадобилось все мое мужество.

– Ну, из всего, что снято, сделают ролик на полминуты и покажут режиссеру. Сами понимаете, решать буду не я. – Он снял очки и улыбнулся, отчего лицо показалось обыкновенным и даже приятным. К тому же я заметила, что он не так уж и молод, тридцать уж точно есть. Мн-да-а, работенка-то у него тоже не сахар, кандидаток почти двести штук, с каждой он возится не меньше получаса, а результат – полуминутный ролик. И так – двести раз.

– Работа есть работа, – он совершенно правильно прочитал мои мысли, – девушки еще ладно. А парни все Маяковского читают, стихи о советском паспорте, представляете? Как будто больше в школе ничего не проходили!

– Сочувствую вам, Гера. – Я прочитала на бейджике «Герман Прохоров» и что-то там еще насчет его должности. Да собачья должность, что уж тут говорить!

Он снова улыбнулся, развел руками и постучал по своим часам. Все ясно, пора и честь знать.

Каждое утро рядом с набережной в городке Ринкон, как и в сотнях других прибрежных городов Испании, открывается рыбный рынок. На его прилавках грудами лежат креветки и рапаны, морские гребешки и лангусты, кишат свежие осьминоги, каракатицы и кальмары, только на рассвете выловленные загорелыми обветренными рыбаками. Все это изобилие шевелится и сверкает на солнце, переливается всеми цветами радуги и издает восхитительный, ни с чем не сравнимый запах моря, запах свежести и дальних странствий.

Домохозяйки и повара, владельцы маленьких ресторанчиков и рыбных закусочных обходят ряды, ощупывают товар, прицениваются к сепии и дораде, к морскому языку и мидиям, к лангустам и «орешкам Сантьяго», к тунцу и морскому черту, выбирают самых крупных креветок и моллюсков. Через три часа этот рынок закроется, непроданный товар заберут оптовики и хозяева лавок-пескадерий.

Ранним утром вдоль рядов рыбного рынка шла высокая пожилая женщина с загорелым лицом и коротко стриженными седыми волосами. С ней уважительно здоровались ринконские рыбаки, хозяева магазинов и закусочных, она отвечала на приветствия сдержанным кивком, разглядывала товар, но ничего не покупала.