Евгения Грановская: Таинственный жених

…Дожидаясь Алексея и попивая вино, Маша думала о том, как круто и прекрасно изменилась ее жизнь три часа тому назад, когда она позволила Алексею себя поцеловать, и о том, как будет грустно, если ее отношения с Алексеем окажутся недолговечными.

Викуся еще днем уехала к бабушке в Подольск, и Ватрушку с собой забрала. По официальной версии, Вика отправилась «помогать бабушке клеить обои». Но, конечно же, дело тут было не в обоях. Дочка сознательно свела их с Алексеем, и Машу это немного тревожило и расстраивало. Слишком уж рано Вика стала вмешиваться в ее личную жизнь. И слишком активно это делала.

На третьем глотке веки Маши отяжелели и стали закрываться, на четвертом она зевнула, а пятый отпить так и не смогла – едва донесла бокал до губ, как пальцы ее вдруг разжались, бокал упал на простынь, а сама Маша уронила голову на подушку и закрыла глаза.

…Непонятно, что ее разбудило – то ли луч солнца, скользнувший по ее лицу, то ли нежное прикосновение пальцев Алексея к ее щеке. Маша открыла глаза и тут же прищурилась от света. Алексей был уже одет и причесан.

– Что? – сипло спросила она. – Я что, уснула?

– Да, милая. – Он улыбнулся. – Я так и не успел раскрыть перед тобой все свои таланты.

Маша шмыгнула носом.

– Прости.

– Не извиняйся. – Он нагнулся и поцеловал ее в губы. – Мы продолжим сегодня вечером. Если, конечно, ты не против.

– Я? Против? – Она протянула руки и обняла его за шею. – Да я не знаю, как доживу до сегодняшнего вечера!

Маша притянула его к себе и так крепко поцеловала, что почувствовала, как теплая волна возбуждения пробежала по ее телу от губ до низа живота.

– Возвращайся поскорее, ладно?

– Ладно. – Он выпрямился. – Не провожай меня. И передавай привет Вике, когда позвонит! До вечера!

– Ну? – спросил рыжеволосый верзила, с интересом глядя на Алексея. – Как все прошло?

– Лучше некуда, – ответил тот, помешивая ложечкой сахар в чашке с кофе.

Мимо них прошла официантка. Верзила замолчал, затем, когда она отошла подальше, продолжил:

– Девчонка ни о чем не догадывается?

– Нет, – сказал Алексей.

– Уверен?

– Уверен.

– А ее дочка?

– Тоже нет. Говорю тебе – нет никаких поводов для беспокойства.

Алексей отпил глоток кофе. Затем отодвинул от себя чашку, вынул из кармана черную флешку и протянул верзиле. Тот взял флешку и без слов положил ее в карман своего пиджака.

– Мне пора, – сказал Алексей. – Свяжусь с тобой завтра. Или сегодня – если будет что-то экстренное.

– О’кей. Кофе допивать будешь? – спросил верзила.

– Нет.

Алексей поднялся из-за стола и, не прощаясь, зашагал к выходу из кафе. Верзила проводил его взглядом, криво чему-то усмехнулся, затем взял чашку Алексея, отпил глоток, почмокал, затем пожал могучими плечами и залпом допил остатки.

…В тот же вечер все повторилось. После любовных игр Алексей отлучился в ванную, предварительно налив Маше вина, Маша выпила вино и потеряла сознание. Алексей около получаса возился в ванной со своим кейсом (а вернее – с тем, что было в кейсе), после чего вернулся в спальню и лег рядом с Машей.

Но на этот раз он долго не мог уснуть. Смотрел на спящую Машу и о чем-то напряженно размышлял. Маша тихо дышала во сне, запрокинув голову на подушку и обнажив нежную шею. Такую нежную и такую беззащитную…

Утром Алексей снова встретился в кафе с рыжеволосым верзилой и передал ему флешку. Посмотрел, как гигант поедает уже четвертый по счету круассан, и с мрачным удивлением проговорил:

– Ким, и куда в тебя столько влезает? Ты ведь скоро в дверь не будешь проходить.

– Не переживай за меня, – успокоил его рыжеволосый Ким. – Я свою меру знаю. – Потом проницательно взглянул на Алексея и добавил: – Что-то ты сегодня не в духе. В чем проблема?

– В том, что она считает меня слесарем-сантехником, – сказал Алексей.

– И что?

– А ты не понимаешь?

– Нет. Постой-постой… – Верзила прищурился. – Ну-ка, посмотри мне в глаза! Слушай, уж не влюбился ли ты?

Алексей дернул щекой и небрежно сказал:

– Чепуха.

– В глаза смотри!

– Отстань. Тут нет ничего личного. Просто не люблю водить людей за нос.

– Да ну? – Ким усмехнулся.

– Хватит скалиться, – сказал Алексей.

– Я не скалюсь, я морщусь, – возразил Ким. – От твоего вранья.

– Я не вру. Мне правда противно.

– В Праге ты так не говорил. И в Вене. А в Берлине полтора года назад – помнишь?

– Это было другое.

– Может, другое, а может, и нет. Слушай, может, махнем по стаканчику анестезии? Сразу увидишь мир под нужным углом. Способ-то проверенный.