Дарья Донцова - Имидж напрокат

Продолжая негодовать, странный мужик кинулся на опешившего от неожиданности Бориса и стал трясти его что есть мочи.

Нет смысла живописать скандал, который около часа бушевал в кабинете Милова. Было все: плач Надежды, мат Валерия Борисовича, обморок Анжелики, успокаивающие уколы для Галины Михайловны и энтомолога, вопли Бориса: «Я ни в чем не виноват! Все врут! Требую адвоката!» Но в конце концов все устали и сникли. Галина Михайловна легла на диван и вроде задремала. Ивантеев ушел, остальные сидели в креслах и мрачно молчали.

– Вот и хорошо, – обрадовалась я, – теперь можно подвести итог услышанному – в процессе выяснения отношений все сказали много интересного. Итак! Борис узнал, что любимая девушка променяла его, не имеющего приличного заработка и полностью зависящего от дотаций доброй мамы и ласкового дяди, на богатого, успешного и вполне симпатичного Милова-старшего. Теперь у Лики уже есть платье от Шанель, туфельки Прада, а когда она получит кольцо на безымянный пальчик правой руки, жизнь ее станет еще краше.

– Я просто полюбила Валерия Борисовича! – воскликнула Анжелика. – На всю оставшуюся жизнь!

– Вы собрались умереть через три года? – сонно спросила Галина Михайловна, уютно завернувшаяся в плед.

– Вовсе нет! – испугалась Анжелика. – Откуда такой срок?

– Мой сын живет с каждой женой не более тридцати шести месяцев, – зевнула пожилая дама. – Это его брачный цикл. У каждого животного есть брачный цикл, мой Валерий не исключение.

Лика ойкнула и притихла.

– Коварство любимой больно ранило Бориса, молодой человек начал пить, но облегчения алкоголь ему не принес, – подхватил нить моего рассказа Костин. Однако был вынужден прерваться и вынуть из кармана звонивший телефон. – Да, занят, – сказал он в трубку. – Что? Лампа, продолжай без меня.

Я посмотрела на Володю, выходящего в коридор, и откашлялась.

– Валерий Борисович, мастер Степанов сообщил, что вы велели ему вечером отнести Офелию в дом. Но декоратор, не желая оставлять свою любимицу на лишнюю ночь одну, решил переместить куклу утром. Вопрос: вы сообщили кому-нибудь, кроме Степанова, о своих планах насчет марио-нетки?

– Нет, – удивился владелец медцентра. – А зачем?

– Даже Лике? – уточнила я.

– Ну да, – кивнул жених.

– Не подумали, что невеста утром зайдет в бывший роддом и перепугается? – не утихала я.

Милов удивленно вскинул брови.

– С какой стати ей пугаться? Анжелика знала о моих планах насчет куклы, слышала, что марионетку повесят на перила. Правда, точно не знала, когда именно. Да я и сам не знал, думал, экспонат еще не готов. А потом выяснил, что Юрий его беречь решил, и разозлился. Лика умная девочка, поэтому, увидев Офелию на лестнице, сразу поняла бы: изделие Степанова заняло свое место.

Я посмотрела на сына Надежды.

– В начале нашей беседы Борис еще не знал, что мы выяснили, кто переместил куклу, и, испытывая обиду и злость на Анжелику, сказал, что она полная дура, которая до сих пор водит экскурсии так, как он ее научил. А именно: гид оставляет группу на первом этаже, поднимается на площадку второго, облокачивается на перила, «чтобы попку было видно», и вещает. Борис, конечно же, понимал: Лика вовсе не глупа и сразу сообразит, что на перилах висит кукла, сделанная Степановым. Бывшая невеста не удивится, будет работать по сценарию, попросит посетителей остаться на первом этаже, сама поднимется на площадку второго, обопрется о балюстраду… и деревянные перила рухнут вниз. Девушка вместе с ними. Кто виноват? Жук-древоточец. И косвенно Валерий Борисович, который разрешил водить экскурсии по дому, требующему ремонта. Борис решил замаскировать убийство Лики под несчастный случай и надеялся, что дядюшка, любитель жениться на юных девах, получит массу неприятностей.

– Враки, – почти спокойно возразил Борис, – и в мыслях этого не держал.

– Подвели, как всегда случается, мелочи и глупость, – не обращая внимания на заявление парня, продолжала я. – Первое. Данный вид жуков в Подмосковье не водится. Второе. Открывая-закрывая ночью мастерскую и родильный дом, Борис использовал свой универсальный ключ, поэтому засветился в системе охраны.

– Нет, – возразил Борис, – нет.

– Неразумно спорить, – вздохнула я. – А еще глупее было думать, что все пойдет так, как вы задумали. Не зря говорят: «План написан на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить». В группе у Лики оказались сразу две излишне нервные тетушки. «Женщина из телевизора» Ольга Викторовна, она же Лялечка, и болезненно ревнивая Вера, выдававшая себя за свою двоюродную сестру Елену Зайчевскую. Дамочка всегда стремилась сделать гадость очередной любовнице неверного мужа, красавчика Эдуарда. Елена притворилась больной, страдающей от «аллергии на все», ходила в маске и очках для плавания, называя сей комплект японским набором для аллергиков. Она злилась, испытывая дискомфорт от почти полностью закрытого лица, но терпела. Все это делалось, чтобы любовница Эдуарда, которая, как наши сотрудники выяснили, работает в клинике врачом, не узнала Зайчевскую. А Лялечка привычно зажигала звезду. В общем, когда группа собралась, экскурсоводу пришлось купировать назревающий скандал.