Наталья Александрова - Семнадцать провалов весны

В это время распахнулась входная дверь, и на пороге появились Михаил Потапов и старейшая сотрудница Организации Ариадна Михайловна.

– Йя-а! – крикнула старуха и приняла боевую стойку.

– Стоп, Ариадна Михайловна, передохните, – рассмеялся Леня. – Михаил, принимай Людоеда вместе с тазиком!

– Ух ты! – восхитился Михаил. – Ну, Бондарев, не зря я в тебя верил! А это кто же? Людоед – баба?

– Она самая, доктор Неврозова. Заморочила вам всем голову, – ворчливо сказал Маркиз, – а вы и уши развесили.

– Понятно, почему Интерпол удивлялся – дескать, Людоед живучий, – сказал генерал, – она вместо себя трупы посторонних мужиков подставляла, стерва!

– Что будем делать, товарищ генерал? – озабоченно спросил Потапов. – Машина ваша разбита, охрана без сознания – конкуренты постарались. Ну, мы с Ариадной их, конечно, вырубили…

– Вот незадача! – пасмурнел генерал. – Не пешком же идти… И эту на себе тащить вместе с тазиком…

– Разрешите, товарищ генерал? – вклинился Маркиз. – Вот у меня тут рация имеется.

Он показал рацию, которую подарил ему командир спецназа, когда так неудачно брали Любимчика, про которую он только что вспомнил.

– Действуй, Бондарев, – одобрил генерал.

– Орел, Орел, я – Сокол, – торопливо заговорил Леня, включив передатчик. – Как слышите? Прием?

– Какой такой Сокол? – удивилась рация. – Нет такого. А слышу вас хорошо.

– Ой, Орел, дорогой! – Лола вырвала рацию. – Это не Сокол, это Индюк! Который щипанный…

– Бондарев, ты, что ли? – удивился командир.

– Он самый. – Леня показал Лоле кулак. – Срочно вызываю опергруппу!

– Опять? – застонал командир.

– Не опять, а снова! – взревел генерал. – Давайте быстрее там. И так Бондарев за вас всю работу сделал! Меня заберешь, Людоеда, еще тут двое – Потапов и Ариадна…

– А мы? – хором спросили генеральша с Люськой.

– А на вас бы мои глаза не глядели, – буркнул генерал. – Ух, надоели мне бабы эти… Вот ты скажи, – обратился он к жене, – за каким чертом понадобилась тебе книжка?

– А она захотела всех женщин, кто в книжке, извести, – сообщила доктор Неврозова, она же Людоед.

– Да ведь этих женщин на самом деле не существует! – вскричал генерал.

– Как это? – возмутилась Маргарита Львовна. – Я брала фамилию и вычисляла их по твоей базе данных! То-то еще удивлялась, каких ты страхолюдин выбираешь! Одна или две только симпатичные попались…

– Ну, Бондарев, с почином тебя, – сказал генерал, отмахиваясь от настырной генеральши. – К награде представлю за удачную операцию!

– Товарищ генерал! – заныл Леня. – А нельзя меня отпустить? Ну, не по мне это – в Организации служить!

– Да ты что? – загремел генерал. – Да ты как смеешь? Тебе такую честь оказали…

– И нечего на него орать, – возмутилась Лола. – Он все обязательства выполнил!

– Это еще кто такая? – рявкнул генерал. – Почему на объекте посторонние?

– Какой объект? – возмутилась, в свою очередь, Люська. – Это моя квартира!

– А если не отпустите его по-хорошему, – не унималась Лола, – то я всю эту историю предам гласности! Пускай все знают, как генерала собственная жена обокрала! И про то, что вы на этой квартире устраивали! И про то, что вы зубных врачей боитесь!

Генерал выпучил глаза и стал малиновым. От злости он даже потерял голос, только хрипел что-то про подписку о неразглашении и запрет на распространение информации.

– Да у нас все СМИ по струнке ходят, – подсказал Потапов. – Пускай только попробует какая-нибудь газета хоть строчку напечатать!

– А кто вам сказал, что я в газету пойду? – холодно удивилась Лола. – Я своему парикмахеру все расскажу! И назавтра об этом весь город знать будет!

– Ой, Глебушка, – испугалась Маргарита Львовна, – парикмахер – это очень серьезно.

– И верно, Глеб, отпусти ты парня! – по-свойски сказала Ариадна Михайловна. – Он свое дело сделал!

– Ну ладно, – нехотя сдался генерал, – раз уж такое дело…

Зашумела под окнами машина, по лестнице поднимались бравые ребята в «пятне» и масках.

– Я ничего не вижу.

– Осторожно, здесь ступенька…

– Куда мы идем?

– Сейчас увидишь.

– «А каково сказать «прощай навек» живому человеку, ведь это хуже, чем похоронить».

– Слова из твоей роли?

– Да. Сегодня на репетиции я их забыла.

– Скажи еще что-нибудь.

– Вот, например… «Вижу я, входит девушка, становится поодаль, в лице ни кровинки, глаза горят. Уставилась на жениха, вся дрожит, точно помешанная. Потом, гляжу, стала она креститься, а слезы в три ручья полились. Жалко мне ее стало, подошла я к ней, чтобы разговорить да увести поскорее. И сама-то плачу…» Здесь очень темно!