Наталья Александрова - Семнадцать провалов весны

– Какой ты милый, – проговорила незнакомка точно с той же интонацией, с которой минуту назад эти слова произнес Ильханов.

– А я и на машинке могу, – проворковал Леня, скромно потупившись. – И не только…

– Да что ты? – блондинка зарделась. – Ты меня смущаешь! Кстати, тебе привет от Люси Собакиной.

– Что? – Леня поперхнулся коктейлем.

Ослепительно сверкающие огни на мгновение померкли. Очаровательная особа, за которой он намеревался приударить, оказалась человеком Неупокоева!

– Ты что, зайчик, плохо слышишь? – недовольно проговорила красотка. – Привет от Люси Собакиной!

– Я отлично слышу, – обиделся Маркиз. – Просто это так неожиданно! У меня для нее хорошие новости…

– Ну вот и отлично, – незнакомка улыбнулась. – Допивай свой мартини и пойдем, передашь ей эти новости лично!

Леня поставил бокал на стол: допивать коктейль расхотелось. Красотка подхватила его за локоть и увлекла в одну из дверей, за которой оказался длинный, плохо освещенный коридор.

Леня послушно шел вперед, переживая свое разочарование. Только он спланировал небольшое любовное приключение… А впрочем, почему бы и не закрутить роман с очаровательной шпионкой? Он покосился на блондинку и снова убедился, что она очень хороша собой. Правда, на его вкус, немного высоковата…

В этот момент ему померещилось движение позади, он оглянулся, но коридор оставался пуст, скорее всего, это была всего лишь игра воображения.

– Что ты оглядываешься, зайчик? – недовольно проворчала блондинка. – Это плохая примета…

– Мне показалось… – начал Маркиз.

– Перекрестись, если кажется, – оборвала его спутница.

Они вышли на лестничную площадку. Блондинка нажала кнопку, и перед ними распахнулись двери лифта.

– Куда мы едем? – осведомился Леня, когда кабина плавно тронулась вниз.

– Куда надо, зайчик! – довольно холодно ответила красотка.

Леня присмотрелся к ней. В ярком свете, заливающем кабину лифта, ее лицо стало жестким и неприязненным.

Кроме того, оно неожиданно показалось Лене знакомым.

Леня внимательно пригляделся к спутнице.

Светлые волосы явно были париком. Впрочем, что в этом такого необычного… многие женщины пользуются париками, чтобы ненадолго изменить свой тип внешности… Только вот зачем ей меняться?

Леня представил ее с другими, более темными волосами… с другим макияжем, в другом платье – коротком, ярко-красном… И узнал ее! Это была та самая девица из бара, которая хотела его отравить, и отравила бы, если бы не вмешательство Ариадны Михайловны! Как ее звали? Представилась она Кристиной, но Ариадна сказала, что у нее – целый список имен: Мэри-Джейн Сильвани, Зульфия Фаттах, Кармен Сальваторес, Ингрид Бьернсен…

– Узнал, зайчик? – с нехорошей улыбкой проговорила блондинка. – Ну что ж, тебе же хуже!

На многострадальную Ленину голову обрушился безжалостный удар, и свет в его глазах померк.

Маркиз застонал и пошевелился. Голова болела ужасно, но это уже было неплохо: во всяком случае, это доказывало, что он пока что жив. Как бы там ни было, ему никогда не приходилось слышать, чтобы у покойников болела голова. Впрочем, кто их знает, покойников, может быть, у них вообще все болит. По крайней мере, спросить у них об этом пока никто не сумел.

От этой жизнерадостной мысли Леня вздрогнул и открыл глаза.

Он лежал на голом каменном полу в пустой комнате с медленно вращающимися стенами.

Несколько секунд спустя Леня понял, что стены вращаются не сами по себе, что у него просто кружится голова. Тогда он волевым усилием смог если не совсем остановить это вращение, то хотя бы немного замедлить его. Лучше от этого не стало, но он хотя бы лучше разглядел помещение, в котором находился.

Стены в нем были такими же голыми и каменными, как и пол. А из-за единственной двери доносились приглушенные голоса. Под потолком висела голая тусклая лампочка, едва разгонявшая мрак. Не верилось, что наверху, над этим мрачным подвалом, сверкают огни и прохаживается вокруг подиума роскошно разодетая публика. Впрочем, может быть, пока он был без сознания, его перевезли куда-то в другое место, и он находится сейчас вовсе не в подвале «Невского дефиле»…

Хотя пол был сырым и холодным, словно напоминая о близости Невы.

Леня сел, привалившись к каменной стене, и сосредоточился на своем самочувствии.

Голова болела, хотя боль была уже не такой острой, но никаких заметных травм и переломов, кажется, не наблюдалось. Головокружение тоже понемногу проходило.