Татьяна Луганцева - Всем по барабану!

– Чтобы третий раз не отказываться ехать к нему домой? – уточнил Джон, почему-то выглядевший очень серьезно. – А Дмитрий в принципе уравновешенный человек?

– Вполне. Знаешь, при такой специальности, как у нас, ты либо уравновешенный человек, либо не сможешь работать. А если учесть, что у Дмитрия Сергеевича стаж больше двадцати пяти лет… Но почему ты вдруг о нем так печешься? Улетел, и ладно. Его решение. Вернусь в Москву и объяснюсь с ним.

Джон почему-то помрачнел. Глаза его стали очень темными.

– Ты присядь…

– Джон, не пугай меня!

– Садись, вот кресло удобное. Посмотри внимательно на записку. Не видишь ничего подозрительного?

Элли, внезапно запаниковавшая, взяла листок в руки и прочла то, что уже озвучил Джон. Вроде ничего особенного. Только буквы немного скакали по строчкам.

– А что тут может быть подозрительного? Видно, что спешил, что волновался. Возможно, руки тряслись, раз пил много, – ответила она.

– Руки трясутся сейчас у тебя. А еще говоришь, что в вашей профессии работают только очень сдержанные люди.

– Так одно дело, когда перед тобой труп совершенно постороннего человека, и совсем другое, если что-то случается с родственником или знакомым. Ни один патологоанатом не станет вскрывать свою мать и препарировать жену, если тебе так яснее… Кстати, обгоревшие останки твоего брата обследовал Дмитрий Сергеевич с другими судмедэкспертами. Они и установили, что Влада убили и прежнее заключение о причине его смерти, данное врачом, неверно. А я вот даже не приближалась к останкам.

– Я понял. Но сейчас я о другом. Дело в том, Элли, что я за свою жизнь прочитал тонну литературы. Мало прочитал, еще и многое запомнил…

– Сценарии?

– В том числе. Твои монологи, реплики партнеров, диалоги… Причем отмечу: у меня просто фотографическая память и огромная скорость чтения. Без этого один съемочный день растягивался бы на три, и я не успел бы сделать столько, сколько успел… А многие сценаристы, как ни странно, так и не подружились с электронными системами и пишут ручкой по бумаге, пропуская через себя каждую букву. Мало того – некоторые даже пишут перьевой ручкой, скрипя пером. Писатели чаще всего не задумываются о тех, кто будет читать их произведения, просто выражают свои мысли и самое себя. А сценаристы пишут для других, раскладывая диалоги и тексты для актеров… Они порой сразу представляют определенного артиста, для которого уготована та или иная роль…

– Для тебя тоже писали? – спросила Элли.

– Для меня почти всегда писали индивидуально. Режиссер заранее говорил, что никого другого и не видит в этой роли. Некоторых сценаристов я очень уважаю как людей и профессионалов, я, читая их сценарий, ощущаю их настрой, эмоции и чувства даже по почерку. Где-то он более быстрый и сжатый, где-то более расслабленный и витиеватый. Настроение сценариста передается и мне, я понимаю, где и как, с какой эмоцией надо сыграть. А по печатным буквам настроение автора не угадать. Я, собственно, к чему веду… Прочитав эту записку, я заметил…

– Что?

– То, что написана она сбивчиво, объяснимо – явно человек волновался, спешил и плохо себя чувствовал. Но! Я обратил внимание на странность в написании слов – некоторые буквы в них как бы выделены: слова стоят не после точки, а начинаются с прописной буквы. Люди так не пишут.

– Да мало ли! У Димы и поведения такого раньше не было.

– Нет, дело тут в другом. Вот, посмотри: в слове «получилось» выделена буква «П», в слове «стыдно» – буква «О». И дальше еще несколько прописных букв стоят не на месте. А если сложить выделенные таким образом буквы, получается слово «помоги».

– О господи… – выдохнула Элли и снова всмотрелась в записку. – Точно! Как же я не заметила? Тоже мне – эксперт! Джон, но это означает…

– Это означает, что Дима мог написать записку и не по доброй воле. А чтобы хоть как-то дать сигнал о себе, акцентировал несколько букв в тексте, который ему разрешили написать, – кивнул Джон.

– Что же делать? – ахнула Элина.

– Да я сначала звоню комиссару Антонио. Ты только не волнуйся…

– Легко сказать! Что с Димой? Кто и чем его так напугал? И куда его забрали?

Весь день прошел в ужасной нервотрепке. Приехала вызванная Джоном полиция. Стали искать Дмитрия. Последним человеком, видевшим его, была Мария – она относила ему в комнату пиво. Опросили таксистов – никто не увозил русского синьора из дома Джона. Проверили ближайшие аэропорты – данный господин не вылетал из Италии ни в Россию, ни в какие-либо другие страны. По экспертизе почерка было установлено, что записку писал он сам, буквы слова «Помоги» явственно читались и будоражили кровь. Становилось страшно от мысли, что с Димой могло случиться что-то явно нехорошее.