Валерий РУБИН - Наглая морда

Энергии у меня, как у фокстерьера. Могу часами лежать и ждать, чтобы скрасить одиночество, свойственное всем талантливым людям. Но под покровом секретности. Потому что я как бы есть, и в то же время меня как бы не существует. Это трудно понять, я знаю, но жизнь вообще достаточно сложная штука, каждый день в этом убеждаюсь. Поэтому советую принять на веру и как должное все то, что произошло и еще может произойти в дальнейшем со мной и моим партнером Шимми. Как всякому рассказчику, нам позволительно некоторое преувеличение, попросту говоря, чуточку вранья не помешает.

Честно говоря, я и не предполагал, что застряну здесь на неопределенное время. Очень зря. А все Шимми. Испортил мне отпуск, который практически и не начинался. С другой стороны, мне не за что его винить. Все, как в сказке, было предопределено заранее, разумеется, в том числе и встреча с ним возле «Вознесенской». Его послали – он пришел/ушел. Любой на его месте поступил бы точно так же. Но я пока плохо себе представляю, как я буду работать с ним каждый день, видеть его каждый день, слышать его каждый день. Из меня, кстати, вышел бы неплохой ученый-историк, учитывая мою страсть к разным историям. Я, если хотите знать, с самого детства намеревался поступить на исторический факультет Университета. Но конкурс был просто огромный, уж не знаю, почему, и судьба распорядилась так, что меня переманили на только что наспех созданную кафедру магических наук при факультете психологии, – для нее было нужно выбить финансирование, а для этого были нужны студенты. «Кафедра» – она так и называлась в целях конспирации – позиционировалась как не совсем полноценная, с боку припека: приходи на занятия, когда хочешь, уходи – когда хочешь. Но диплом выдавали настоящий, всамделишный – практикующего эксперта со специализацией «психолог-исследователь». Да и учиться на «кафедре» было соблазнительно, всего два года, вроде факультатива. Скороспелка, короче говоря. Однако, предметы, что предстояло изучить за эти два года, внушали уважение: современная закулисная дипломатия, несколько иностранных языков, история тайных обществ, русская классическая литература и многие другие дисциплины, о чем строжайшим образом не рекомендовалось сообщать посторонним. Отец отговаривал меня, как мог: мол, страна нуждается в специалистах другого рода, Родину защищать. Отец был человек старой закалки, боевой офицер. Мечтал, что я по его стопам пойду, надену китель и фуражку с кокардой. Как будто нельзя совмещать первое со вторым. Так случилось, что я его не послушал, надоела родительская опека, хотелось самостоятельности. Самаэль, дай бог ему здоровья, прекрасно понимал мое состояние, – скорее всего, он приметил меня еще раньше, – и перед самым выпуском подписал со мной контракт на всю оставшуюся жизнь, о содержании которого я вам ничего не скажу, поскольку дал подписку о неразглашении и получил высший уровень допуска к секретам. Даже справка с тех пор сохранилась от первого отдела Небесной канцелярии.

Как все это произошло, знакомство с магией, я имею в виду? Еще на вступительных экзаменах в университет. Математика, насколько я помню, была основным испытанием для абитуриентов. В билете пять задач. Одна страшнее другой, причем, все на сообразительность. Мне шахматы тогда очень помогли справиться с волнением и с задачками. Но последняя никак не решалась. Я все испробовал, и так, и сяк, – а ответа нет. Может, его и вовсе не было. Знаете, такие задачки специально включают в экзаменационные билеты, чтобы засыпать студента. Тот, кто принимал экзамен, хитро посмотрел на меня: что, мол, сдаешься? А я набрался храбрости и прямо ему в лицо: у задачки вашей нет решения. Он аж на стуле заерзал, обхватил голову руками, видимо, не ожидал от меня такой наглости, едва волосы на себе не рвет. Но потом взял себя в руки и смягчился. Ладно, говорит, вижу, ты юноша смышленый, наверное, и в шахматы играешь? Я скрывать не стал: первый, говорю, разряд имею. Он тогда широко улыбнулся: ступай, говорит, мы с тобой еще свяжемся… А зрачки у него в тот момент засветились, не поверите, внутренним огнем: две яркие красные бусинки, как у китайского дракончика. И произнес вдогонку: «А шахматисты нам нужны!» Я потом по дороге домой в трамвае размышлял над «эффектом красных глаз» и возможной связью между шахматами и магией. Раньше вроде не замечал. Поведение преподавателя показалось мне слегка странным, – или ему была интересна моя реакция, как я отреагирую на его слова, – кому именно «шахматисты нам нужны» и зачем кому-то, мне неизвестному, со мной связываться? А как же красные глаза? – может, от бессонницы или аллергия на абитуриентов. Я не придал этому значения и тут же забыл, посчитав за мелочь: меня распирала радость, что я стал студентом. Карьера великого шахматиста, гроссмейстера мне не светила, да и не прельщала, честно говоря, я это понимал, но для развития когнитивных способностей – почему нет? Помните, Маяковский выразил пожелание, когда находился, образно говоря, в одной комнате с Лениным: «Шахматы ему – они вождям полезней». От Владимира Владимировича – Владимиру Ильичу, так сказать.