Сергей Шиповник - Мое зеркальное отражение. Любовный криминальный роман в 2-х книгах

Новая эта территория оказалась весьма продуктивной. Затем, уже с соплеменниками он углубился в многодневном походе на расстояние десяти-пятнадцати километров. И так далее. Чуть позже, он (или его сын) выкопал на противоположном берегу ручья землянку. Землянка понравилась родственникам… Вот так была открыта Америка в самый первый раз. Ну, а то, что её открывали и ещё раньше – эти случаи относятся к дочеловеческим существам, поэтому, во внимание их брать не будем.

Именно эти мысли посетили меня во время: то максимально высокого, то наоборот бреющего полёта на армейском вертолете "Сикорский" над Беринговым проливом. А на эти мысли меня наводили и очертания берегов, и просматривающийся рельеф дна, и острова Ратманова (Россия) и Крузенштерна (США). Конечно же все это сто раз поменялось под натиском природы, но так ведь и

я не диссертацию пишу. Меня интересовало то, как это было, а не то, почему или отчего, или с какими допускали и посадками.

В Анкоридже – столице Аляски – я целые сутки отсыпался в тишине и благоденствии, пока бравые американские вертолетчики приводили в порядок нашу великолепно показавшую себя боевую машину. Сам городок оказался довольно таки цивильным, и в отличии от зеркально расположенного к нему через пролив русского Магадана, неплохим развлекательным центром. Представляю себе, какой бы Анкоридж был непролазной дырой, останься Аляска русской Америкой. Да и вряд ли он вообще бы появился на карте мира за семь тысяч верст от Москвы. Тут хоть бы за тысячу верст, в каком-нибудь Волгограде расхристанную вдрызг дорогу красными кремлевскими кирпичиками залатать…

С тех пор, как в далёком 1798 году, во времена Гельветической республики, впервые был введён в

обращение швейцарский франк, отношение к нему, как к платежному средству менялось взависимости от направления ветра. Например, тёплые воздушные массы осени 2011 года стабилизировали курс и надёжность валюты. В связи с этим были унижены и доллар, и евро, и другие. А, например, в 1936 году, прохладными ночами великой депрессии франк потерял чуть ли не 30% своего золотого веса.

Одним погожим (это смотря для кого) утром 2015 года центральный банк Швейцарии пустил валюту на самотёк, и в результате франк подскочил и по отношению к евро, и по отношению к доллару. Это вызвало небывалую панику на мировых вылютном и фондовом рынках. Зато триумфальное шествие швейцарской валюты прибавило дополнительного пристижа её и без того богатым владельцам! Бедные, соответственно, пострадали.

Но, не будем, унывать, ведь деньги, это скорее виртуальная субстанция. Поэтому, плюс-минус тысяча франков (для того, кто ими беспредельно пользуется) – цифра скромная. А тот, кто не пользуется, то ему лучше себя этим и не утруждать. Хотя бы по той циничной причине, что его жизнь не стоит ни гроша.

Так уж получилось, что после дерзкого посещения нью-йоркского банка Антуанетты, у меня, скромно скажем завалялись несколько однотысячных швейцарских купюр, которые никто не решался менять. В банки и обменные пункты я (по известной причине) не захаживал, а в магазинах мне за такие номиналы покупать было нечего, да и продавцы работали в основном за доллары

Франки у меня похрустывали, как неприкосновенный запас в двух задних брючных карманах, и я про них даже не вспоминал. Вертолётной фирме я оплачивал сотенными купюрами, а тысячные пока пылились. Но вот однажды в Сан-Франциско, в ресторане получилось ими воспользоваться.

Было уже за полночь, и в зале оставалось несколько посетителей, зато варьете продолжало своё сумасшедшие выступление. Это я уже в который раз заказывал повторение своих любимых мелодий. Танцовщицы были безупречны. А особенно одна. Её звали Жузи. А родом она была из высокогорной Швейцарии, причём из маленькой деревушки, в которой числилось всего несколько домов. Жузи подросла и отправилась в Женеву на заработки, чтобы помогать деньгами своим стареющим родителям, плохо справляющимся с хозяйством. Уже через два года она сделала блестящую карьеру. Начав работать посудомойкой в ресторане отеля, она освоила обязанности официантки, затем полгода простояла за барной стойкой, а ещё через пол года уже танцевала и пела в варьете. А все потому, что понравилась хозяину варьете и заметелила ему разум своей красотой и оригинальностью. И, кстати, по её же инициативе хозяин нашёл работу для своей программы сначала в Сакраменто, а затем и в Сан-Франциско.