Наталья Александрова: Три кита и бычок в томате

Один за другим через холл проходили политики и финансисты. Вдруг шум в зале усилился, журналисты и телевизионщики засуетились, пробираясь ближе к эпицентру событий: в зале появился крупный мрачноватый мужчина с маленькими пронзительными глазками, как будто видящими каждого насквозь. Он шел медленно, тяжело ступая, будто тащил на себе непомерный груз – груз своих обязанностей и еще более тяжкий груз всенародной нелюбви, сопровождавшей его на всем протяжении служебной карьеры.

Путь политика пролегал очень близко от места, предусмотрительно занятого журналисткой, и она приготовилась атаковать его в надежде получить интервью.

И тут краем глаза она увидела сервировочный столик. Тот самый столик на колесиках, с которым возился подозрительный официант за пальмой.

Столик, аккуратно накрытый крахмальной скатертью, стоял в двух шагах от фонтана, и знаменитый политик медленно, но неуклонно приближался к нему.

Девушка бросилась вперед – то ли для того, чтобы предупредить охрану политика об опасности, то ли для того, чтобы все же получить запланированное интервью. Ее схватил за руку один из охранников, попытался отодвинуть в сторону. Он что-то говорил, но девушка не слышала ни слова, то ли от волнения, то ли от окружающего шума. Ей казалось, что кто-то просто выключил звук и плечистый парень открывает рот, не издавая ни звука.

– Стол! – выкрикнула она. – Там бомба!

– Что? – переспросил он и прошипел, приблизив рот к ее уху: – Не лезь не в свое дело!

Однако что-то в ее лице все же насторожило охранника, он повернул голову…

И в это время сам политик, видимо, кожей почувствовавший опасность, остановился, еще больше помрачнев, попятился и пошел в другую сторону, по широкой дуге обходя бассейн вместе со стоявшим возле него столиком.

И тут прогремел взрыв.

Над сервировочным столиком вспух огромный огненный шар, поверхность которого лопнула, как перезревший плод, рассыпая вокруг огненные брызги.

Время замедлилось, как это бывает в страшном сне, и на какое-то время наступила глухая, чудовищная тишина.

Охранник, все еще оттеснявший журналистку, резко толкнул ее на пол и бросился к своему патрону. Но его опередил другой коллега и в прыжке попытался свалить политика с ног, чтобы того не задело осколками. Однако знаменитый человек стоял прочно, как скала, и только мрачно оглядывался по сторонам. Охранник обхватил его, прикрывая своим телом, и глухо закричал. По его спине пробежала широкая кровавая полоса, как будто огромный кнут рассек его кожу.

Журналистка поднялась на колени, пытаясь разглядеть и запомнить все происходящее.

Только теперь на нее обрушился шум и гомон сотен голосов, крики раненых, голоса журналистов, спешащих первыми передать в эфир сообщения о происшедшей трагедии. Политик все еще мрачно оглядывался. Судя по всему, он не пострадал, но вот охранник, прикрывший его своим телом, лежал на полу, то и дело судорожно вздрагивая. С другого конца холла к нему бежали люди с носилками.

– Давай сюда! – окликнул журналистку оператор. – Я все снимал! Материал будет – первый класс!

Глаза оператора горели, он испытывал тот удивительный подъем, какой бывает у журналиста, оказавшегося свидетелем настоящего События, свидетелем Сенсации.

Но девушку словно сковал какой-то странный паралич. Она с трудом заставила себя подняться на ноги и медленно доковыляла до возбужденного оператора.

Рядом с ней сотрудник конкурирующего телеканала уже торопливо вещал в микрофон:

– Только что, буквально на наших глазах, произошло покушение на известного всей стране политика. В холле новой петербургской гостиницы, где проходит экономический форум, была взорвана бомба. Это уже третье покушение на одного и того же человека. К счастью, охрана вновь была на высоте и покушение не увенчалось успехом. Никто, конечно, не видел самого исполнителя…

«Кое-кто видел, – подумала журналистка, – кое-кто видел!»

И она почувствовала как мерзкий, липкий страх наполнил все тело до кончиков пальцев.

– Ну что? – с тревогой спросила Ирина, понимая в душе, что ничего хорошего ей не скажут. Так и оказалось.

– Воля твоя, – с отчаянием крикнула дочь, – но все это никуда не годится!

– Но что же делать! – вздохнула Ирина. – Придется идти в чем есть…

Наташка глазами выразила все, что она думает о своей легкомысленной и безответственной матери, и вышла из комнаты, хлопнув дверью. Ирина снова тяжко вздохнула и оглядела разоренное помещение. По всей комнате валялись одежда, белье и предметы туалета. На разложенном диване лежали два платья, еще одно, синее, было на Ирине.