Татьяна Луганцева - Порядочная дама для беспорядка

Вот если бы Тасю спросили, легко ли быть дочерью олигарха? Вот кто-нибудь задал бы хоть раз такой вопрос! Легко ли быть… Все только делали круглые глаза и восхищались.

– Вот это да! Ничего себе! Волохов твой отец?! Офигеть можно! Он же такой богатый! Везет же некоторым! Да ты же счастливица, да ты же принцесса!

Таисия Андреевна Волохова поспорила бы, но вряд ли ее кто бы услышал.

Ее отец Андрей Владимирович Волохов, чья учеба и жизненное становление выпали на восьмидесятые, очень тонко почувствовал, что ему некуда вложить свой ум, свою смекалку, свой, извините, красный диплом о высшем экономическом образовании. В его голове были цифры и грандиозные планы, но привлек внимание он только криминальных структур, которые заметили гениального экономиста и предложили ему влиться в не совсем законный бизнес. В это же время он нашел девушку, которая влюбилась в него и увидела в Волохове перспективного жениха, что-то, чего не видела в других парнях. Хоть и сам Андрей был красивым, статным парнем, он не сразу поверил, что такая красавица, как Ядвига, обратила на него внимание. Высокая, спортивная, улыбчивая, с точеной талией и дипломом «Физическая культура и спорт». В ее жилах текла четвертинка польской крови. Они поженились, еще не имея ничего, кроме чувств друг к другу, как многие пары в то время. Их брак оказался крепким и надежным. Трудно было бросить человека, с котором прожил десяток лет и с которым съел пуд соли. Они безмерно доверяли друг другу. Это была образцовая пара. Муж – умная голова, а жена – сила, поддержка и крепкий надежный тыл.

Андрей не подвел свою Ядвигу: в девяностые годы ему, молодому специалисту, предложили возглавить коммерческий банк. Тогда банки росли как на дрожжах, многие были полукриминальными, отмывали деньги, не совсем честно заработанные. Андрею Владимировичу хватило ума не развалить банк, по уши не увязнуть в криминале и выжить в то тяжелое время. Правда, два раза и его «мерседесы» от взрыва взлетали на воздух.

Родили они дочку Таисию и через полтора года сына Сашку. Денег хватало на всё и даже больше. Ядвига сначала трудилась в банке бухгалтером, она окончила бухгалтерские курсы, а родив двоих детей, обустроилась в коттедже, уже построенном ее мужем в элитном поселке, где начали строиться начинающие коммерсанты, банкиры и бандиты с большой дороги. Больше она не работала, а стала примерной домохозяйкой, занимаясь воспитанием детей, их развитием, образованием. День детей был расписан по часам – иностранные языки, бассейн, спорт, кружки и секции.

Скоро у Ядвиги появились помощники по дому и хозяйству, а в жизни ее мужа возникли женщины, замещающие жену в постели. Так жили все обитатели их поселка. У мужчин с деньгами случались и сауны с проститутками, и официальные любовницы.

А вот Тася ненавидела всё это. Ненавидела отца, что он не участвовал в ее жизни, что откупался деньгами. Когда Тася была маленькой, она очень насмешила знакомых, спросив, почему на зеленых денежках нет портрета папы, потому что отец ассоциировался у нее только с этими бумажками. Она мучительно ненавидела отца из-за его нескончаемых девок, которых он и не скрывал, ненавидела мать, что та терпит его измены и делает вид, что счастлива и беззаботна. Тася не понимала, как можно так жить. Конечно, деньги в жизни матери решали очень многое, но превратиться в рабу, беспрекословно выполнять все прихоти мужа только для того, чтобы не потерять крышу над головой и полный холодильник, – вот этого она принять не могла. Она не уважала родителей, хотя жила за их счет на полном обеспечении, но она дорого платила за это благополучие – постоянным унижением и лицемерием. Жизнь становилась всё труднее, книжные понятия путались в голове у Таси с картинами той «элитной» жизни», которую она наблюдала в собственном доме каждый день, и ей порой казалось, что она потихоньку сходит с ума, так как с трудом начинала отличать белое от черного, живя в постоянной лжи.

Ее брат вел себя иначе. Он ни во что не ставил мать, понимая, что от нее в доме ничего не зависит, и что она – низшее звено в этой «пищевой цепочке». Он ей хамил, мог просто послать матом, разговаривал так же, как и отец. Мать мучилась, не спала ночами, утром выходила из спальни с красными и опухшими от слез глазами. Ее никто не жалел и не уважал. Она попала в собственную западню, ведя двойную жизнь: с мужем и детьми делала вид, что она примерная жена и мать, а ночью в одинокой спальне выла от тоски, надрывая себе сердце и пылая лютой ненавистью к мужу, которого прежде так безоглядно любила.