Константин Похелайнен - Петрович и происшествие в ресторане

– Хорош уже, – прервал его Петрович, – строишь тут вора блатного, фармазонщик ты стриженный! Давай на русский переходи. Я и так устал ваши малявы переводить! Еще шкрябают, понимаешь, на «огрызках» почеркушки, будто на докторов их всех учили.

– Да ты что, переводчиком меня припрячь хочешь?

– Шутка так себе, – поморщился Петрович. – Прекрасно знаешь, чего мне от тебя нужно. Видишь, у меня время законного отдыха. Давай организуй одну из своих историй, только не слишком длинную, у меня времени мало осталось.

– А-а, ну почесать языком мы завсегда рады. Оно… это… как говорится, не мешки ворочать! – Валабин приставил швабру к столу и расслабленно откинулся на спинку стула. – Еще чайку бы мне, начальник, а то в горле пересохло.

Петрович налил в чашку кипятку из стоящего на столе чайника. Из стола вытащил заварочный пакетик, подтолкнул пачку сахара и ложку.

– Не, с сахаром не буду. А вот булочку бы к чаю?

Петрович молча вытащил пачку печенья и поставил ее на стол.

– Я уже и не знаю, кто у нас здесь кем командует, – пробурчал он.

Валабин взял пачку печенья, с кислой физиономией повертел ее в руках.

– Вот ты, Петрович, взрослый уже человек, а суешь в себя всякую гадость! У тебя ведь есть жена, теща, мама, слышал, жива и в здравии. Разве не могут они тебе напечь пирожков домашних или печенья?

– Да заняты они все, работают, их тоже пожалеть надо.

– Вот когда потеряют мужика своего в расцвете лет, тогда поймут, кого жалеть надо было! Ты ешь эту химию, а потом жалуешься: «Гастрит у меня от вас, скоро язва будет!» Обедаешь черти чем, – Валабин показал на ведро с мусором у стола, из которого, словно поднимавшееся на дрожжах тесто, пытались выпрыгнуть две пачки быстрорастворимой лапши. – Лень до столовой дойти?

– Да знаю я, что это редкостная дрянь! – отмахнулся Петрович. – И жена мне ее покупать не разрешает. Но, понимаешь, нравится мне эта гадость! Вот и позволяю себе иногда на работе.

– Да, слабые мы, люди, немощные человеки, – вздохнул Валабин, доставая печенье. – От питания, Петрович, все хвори, ну или большая их часть. Ладно, спасу тебя на этот раз. Отравлюсь за тебя этой химией.

– А ты что, у нас из этих, ЗОЖ? – ухмыльнулся Петрович, гадая, знает ли Валабин значение этой аббревиатуры.

– Здоровый Образ Жизни, считаю, что это хорошо, но я не из фанатиков. А вам, Александр Петрович, должно быть стыдно, что ленитесь дойти до столовой! Для ваших там неплохо готовят. Стейк вагю конечно не попробуешь, но котлеты по-киевски очень даже не дурны.

– Что еще за стейк вагю?

– Э-э! Я, смотрю, Петрович ты совсем не разбираетесь в деликатесах! Стейк вагю – это знаменитая японская мраморная говядина! – воскликнул Валабин. – Хотя, действительно, где ты мог ее попробовать? Один кусок стоит пол твоей зарплаты! В таких заведениях, я думаю, тебе не случалось отобедать!

– А ты сам-то обедал? – поинтересовался Петрович.

– Ну было пару раз, – вздохнул в ответ Валабин. – Мне тоже особо не почину, даже когда при лавэ… Хотя, когда ты сидишь в таком ресторане с бутылочкой красного «Домани лерой» и сыром «Олд форд»… – Валабин, задумавшись, потянулся в кресле, видимо, предавшись сладким воспоминаниям… Но быстро опомнился и принял прежнюю позу «внимательной готовности», сидя на краешке кресла.

– Тоже мне гурман нашелся, ты сейчас в другом месте «сидишь», – Петрович усмехнулся своей шутке, повертел в руках пластиковую вилку из обеденного набора. – А вот мне нравится китайская лапша, – упрямо повторил он, словно школьник, пытавшийся что-то доказать старшим, а по сути самому себе. – Ну а если мне захочется побаловать себя, то возьму бутылочку немецкого пива, только если хорошая скидка в супермаркете.

– Да слышал я от пацанов, где разливают это «немецкое пиво» с хорошими скидками! – воскликнул Валабин, но тут же понял, что необдуманно вторгся на территорию чужих «сладких грез» и быстро попробовал «переобуться на ходу»: – Да, немецкое пиво – это хорошо! Но это бездонная тема для другого разговора! А сейчас давай-ка «нарисую» тебе какую-нибудь историю для хорошего пищеварения! – он закатил глаза к небу, словно перебирая папки с файлами в своей голове.

– Только что-нибудь новое и интересное!

– Все новые темы – это старые схемы под свежим соусом! – философски заметил Валабин. – Ну вот, например, назовем ее «история с педофилом»…

Петрович чуть с кресла не упал:

– Ты придурок! Это что, по-твоему, история для хорошего пищеварения?! Хочешь, чтобы меня тут, наоборот, стошнило?