Наталья Александрова - Шашлык из козла отпущения

– Это вы что тут делаете? – раздался из сторожки недовольный голос, и на пороге появился приземистый дедок в ладном ватнике защитного цвета и примятой кепке, придававшей ему отдаленное сходство с бывшим московским мэром.

Вглядевшись в Надежду Николаевну, сторож перевел взгляд на рыжего пса, который торопливо доедал последнюю сосиску, и укоризненно проговорил:

– А ты, Дружок, почему службу не выполняешь? Тебе велено никого не пущать на территорию, а ты что делаешь? Вот ведь, собаки, и те взятки берут, чего же от людей ждать!

Дружок доел сосиску и изобразил бдительность: подбежал к Надежде и зарычал. Правда, рычал он больше для порядка и смотрел на сумку – нет ли там еще сосисок?

– Кончились, – сообщила ему Надежда, разведя руками, и повернулась к сторожу: – А что же вы никого не пускаете, если написано, что здесь делают мебель на заказ? Может, я как раз и хочу заказать у вас кухню, спальню или, к примеру, диван?

– Так этого ничего я не знаю, – отозвался сторож, неодобрительно покосившись на продажного Дружка. – Это вам надо к хозяевам, а только их никого нет. И мебели никакой они давно уже не делают. Ни кухонь, ни, значит, диванов.

– Вот как? – удивилась Надежда. – А что же вывеску не сняли? Она людей вводит в заблуждение!

– Это уж вы их спрашивайте, кого они куда водят! Я сторож, до меня это все не касается, мое дело – посторонних на объект не допускать! – Сторож двинулся к Надежде с явным намерением выпроводить ее с охраняемой территории.

Надежда тем временем посматривала на розовую сторожку.

Сбоку от двери к стене сторожки были прислонены два металлических столбика, соединенных цепью. Такими столбиками перегораживают дорогу там, где временно запрещен проезд. Так вот, эти столбики тоже были выкрашены в розовый цвет того же оттенка, что и сама сторожка. Наверняка их покрасили той же самой краской, что и пансионат.

И что особенно заинтересовало Надежду – на одном из столбиков розовая краска была ободрана.

Надежда слегка переместилась в сторону двери.

– Вы, это, покиньте территорию! – проговорил сторож, выдвигаясь ей навстречу. – Здесь, это, нельзя посторонним находиться! Дружок, проводи гражданку!

– Я сейчас, – пробормотала Надежда, – секундочку…

Она открыла сумку, словно собираясь достать оттуда очередную сосиску. Дружок следил за ней с большим интересом, не торопясь выполнять приказ своего хозяина.

Сосисок в сумке больше не было, но Надежда вытащила оттуда ручку и неловким движением выронила ее в траву.

– Извините, – проговорила она виновато, – я только ручку свою заберу и уйду…

Она наклонилась и принялась искать ручку в траве, медленно перемещаясь в сторону розовых столбиков.

Сторож неодобрительно наблюдал за этими поисками, но пока что не вмешивался.

– Я сейчас… я минутку… – бормотала Надежда и еще немного сместилась в сторону столбиков. – Мне эта ручка дорога как память, мне ее подарил один известный писатель, инженер человеческих душ…

– Да вот же она, ручка ваша! – проговорил сторож и, шагнув в другую сторону, наклонился, чтобы поднять валяющуюся в траве злополучную ручку.

В это самое мгновение Надежда вплотную подобралась к поцарапанному столбику, покосилась на отвлекшегося сторожа, отколупнула спрятанной в ладони пилочкой для ногтей кусочек розовой краски и спрятала его в пластиковый пакетик.

Выполнив это нехитрое действие, Надежда Николаевна выпрямилась, поблагодарила сторожа за найденную ручку и покинула территорию фабрики. Дружок проводил ее до самых ворот, но при этом не проявил положенной сторожевому псу строгости, напротив, посматривал на Надежду Николаевну дружелюбно и вилял хвостом. В выражении его морды явственно читалось приглашение заходить еще, только непременно с сосисками.

Заполучив пробу краски, Надежда отправилась прямиком в отделение полиции. Идти было далековато, но Надежда летела как на крыльях – уж очень ей хотелось узнать, та ли это краска, что найдена в волосах убитого Сыроежкина. На ехидный вопрос, вертевшийся в голове, за каким бесом ей надо это знать, поскольку дело это ее совершенно не касается, Надежда решила не отвечать.

– Вы к кому? – с некоторой опаской спросила ее дежурная в полиции. – Семен Иванович вас не вызывал.

– А я и не к нему, я к капитану Дроздовскому, Пифагору Ипполитовичу! – запыхавшись, сообщила Надежда.

– Ах, к этому! – На лице дежурной промелькнуло неодобрительное выражение, но она немедленно его стерла волевым усилием. – А он вас разве вызывал?