Наталья Александрова - Изумруды на завтрак

Разглядывал он их долго. Володарскому показалось, что целую вечность. Ему казалось, что время вообще остановилось. Все окружающие замерли и не издавали ни звука, кажется, даже не дышали, проникнувшись серьезностью момента.

Наконец Павлик закончил свое исследование, вернул серьги хозяину и удовлетворенно проговорил:

– Хорошая работа. И камни подобраны с большим вкусом, и резьба тщательная. Не Миллер, конечно, но приличный мастер. Может быть, Левандовский… он, что ли? – ювелир вопросительно взглянул на Володарского.

– Что вы такое говорите! – Володарский почувствовал, что его голос дрожит, и сам этого испугался. – Какой Миллер? Какой Левандовский? Этим серьгам больше ста лет!

– Ну, это уж вряд ли! – ювелир усмехнулся. – Их сделали недавно. Хорошая копия!

– Как – копия? – Володарский почувствовал, что у него земля уходит из-под ног.

– Как – копия?! – рявкнул буквально в один голос с ним страшный человек, яростно переводя взгляд с ювелира на Володарского. – Ты уверен, Павел?

– Если я говорю – значит, я уверен! Конечно, это копия – стразы хорошо подобраны, и работа тщательная…

– Не может быть… – залепетал Володарский, – это не копия… это подлинные серьги, серьги княгини Рахметовой… я сам… у меня все документы…

– Ты что о себе вообразил? – загремел голос страшного человека. – Ты кем себя возомнил? Ты что, считаешь, что можешь меня кинуть? Меня – как простого лоха?!

Страшный человек брызгал слюной. Лицо его побагровело, рот приоткрылся, обнажив самые настоящие клыки – как у ротвейлера или неаполитанского мастифа.

– Михаил Борисович, я никогда… – лепетал Володарский, – разве бы я осмелился…

Ложа закачалась перед его глазами, теннисный корт поплыл, Володарскому показалось, что он находится на корабле и корабль этот попал в шторм. Совершенно некстати он вспомнил, как прошлым летом плыл на яхте неподалеку от Кадиса…

Страшный человек надвинулся на него, Володарский в ужасе смотрел на желтоватые клыки, на капающую с них слюну. Сейчас, вот сейчас этот человек вцепится в горло Володарскому…

Когда-то давно, в прошлой жизни, Эрнст Володарский сам умел нагонять страх на своих подчиненных и компаньонов, но сейчас это невозможно было представить. Эрик казался себе маленьким и жалким, как в далеком детстве, когда к нему подбежала огромная соседская собака. Тогда в приоткрытой пасти так же сверкали желтоватые клыки, и с них капала слюна, и собачьи глаза яростно сверкали… тогда маленький Эрик от страха намочил штанишки, а потом, когда все кончилось, долго, безутешно плакал на маминой груди…

Сейчас, к сожалению, мамы давно уже не было, и не к кому было бежать за помощью и спасением.

Но страшный человек передумал вгрызаться ему в горло. Он с железным лязгом захлопнул пасть, отодвинулся и проговорил чугунным голосом:

– Даю тебе двадцать четыре часа.

– На что, Михаил Борисович? – пролепетал Володарский, когда к нему вернулся голос или хотя бы его жалкое подобие.

– На что? Ты такой непонятливый? – страшный человек оглянулся на свою свиту – и все испуганно заулыбались.

– Даю тебе двадцать четыре часа, чтобы принести мне настоящие серьги! Если не принесешь… – страшный человек сделал выразительную паузу и громко сглотнул.

Володарский понял, что его ожидает нечто страшное. Нечто очень страшное.

– А если принесешь, – продолжил страшный человек чуть более мягким голосом, – если принесешь, будем считать, что инцидент исчерпан. Будем считать, что я на тебя зла не держу.

– А деньги, Михаил Борисович, – пролепетал Володарский, набравшись храбрости.

– Деньги? – голос страшного человека снова загудел чугуном. – Я же сказал – принеси серьги, денег не надо! Принеси серьги – и будем считать, что мы в расчете!

– Но вы… вы же хотели купить у меня эти серьги… вы же обещали мне за них заплатить!

– Я – тебе – заплатить? – Глаза страшного человека вспыхнули. – Я хотел купить эти сережки, но ты принес мне туфту! Ты хотел меня кинуть! Теперь ты мне по жизни должен! Последний раз повторяю – двадцать четыре часа!

Страшный человек моргнул – и по этому сигналу откуда-то, видимо из другого пространства, вынырнули двое плечистых молодчиков, которых только что не было в ложе. Они схватили Володарского за руки и за ноги и вышвырнули за дверь.

Он с трудом поднялся на ноги.

Из-за двери ложи доносился смех – дружный, угодливый. Смеялись, несомненно, над ним.

С трудом, еле передвигая ноги, Володарский доплелся до стоянки, с трудом нашел свою машину, хотел было включить зажигание, но понял, что сейчас этого делать нельзя. В таком состоянии он непременно разобьется. Нужно хоть немного подождать, успокоиться…