Сергей Терещук - Навстречу Закату

– Черновик плана… Очень символично, – Алекс старательно проверял каждое слово, – вся моя жизнь сейчас выглядит, как черновик…

А что же на этот счет думал сам Черновик? У него было что сказать:

– Черновик плана? Черновик жизни? – передразнила Алекса школьная тетрадь. – А когда же ты собирался переписывать набело? Сейчас? Когда времени уже не осталось?

Но наш герой, конечно, не слышал этого выпада. Но задумался, разглядывая поправленный текст. Оглядываясь на прожитые годы, все выглядело не столь безупречно, как казалось в каждый конкретный момент жизни. Злость от бессилия что-либо исправить закипала в Алексе. Он решил наплевать на все и швырнул ручку об стену. Пластмассовая конструкция разлетелась вдребезги.

– Слабак! Тюфяк! Тряпка! – выкрикнул в тишину комнаты наш герой. – Это все, на что ты способен?

Рыжик, спящий на сквозняке в прохладном коридоре, подскочил и сиганул под кровать. Это рассмешило Алекса, и он взял себя в руки.

– А дальше что? Ты даже на этот шаг не решишься? Да, вся моя жизнь выглядит, как отвратительный черновик плохо сочиненной пьесы. Да, я бездарный автор! Но сейчас я могу, наконец, дать себе волю и переписать последний акт. Именно! Причем только в общих чертах. Только основные пункты. А внутри каждого разгуляться и допустить импровизацию. И будь, что будет.

Это звучало, как кощунство. Как вызов всему прошлому.

– И пошлому… – добавил вслух Алекс.

Еще раз проверив черновик, наш герой остался доволен.

Сказав самому себе – А “щ” все-таки недоделанное какое- то. Последний крючок недоразвитый получается… – Алекс взял новую тетрадь.

“Нам посчастливилось стать беловиком-чистовиком!” – ликовали двенадцать разлинованных в косую страниц в голубой обложке.

Алекс печатными буквами вывел на титульной странице “План”, перевернул ее и прогладил изгиб ладошкой, как примерный ученик.

После часа кропотливого титанического труда все двенадцать пунктов были переписаны набело. Все, как учили в школе. И как Алекс старался поступать всю свою жизнь. Чтобы не допустить ошибки…

Алекс закрыл черновик, и его левая рука давно заученным движением убрала тетрадь в нижний ящик стола. Одновременно правая рука медленно положила ручку на стол, и взгляд Алекса, потеряв фокус, ушел сквозь тетрадь. Сквозь стол. Сквозь время. В бесконечность самосозерцания своего прошлого. Алексу стало грустно…

“А ошибки все равно случались. Иначе как объяснить, что я, вечный примерный ученик и исполнитель, сейчас нахожусь в таком состоянии духа и в таком материальном положении? – думал Алекс, все больше погружаясь в темные глубины памяти. – Ошибался! И еще как! Попутно ломая судьбы других людей. И это были не ушибы, а действительно переломы. Как случается, когда держишь что-либо из последних сил. Напряжение растет, а потом оно вырывается из твоих рук и сносит все на своем пути. И само разбивается вдрызг”.

Глаза Алекса медленно закрылись. Он растворился в приятной дреме ничегонеделания, в которой ничего не происходит. Наступила бессмысленная нирвана…

Неожиданно, находясь в этом бледно-розовом желе, мозг Алекса, помимо его воли, выдал робкий импульс: “А может, стоило все же хоть иногда, хоть изредка совершать небольшие ошибки? Крохотные такие ошибочки… ошибулички. Чтобы спускать пар, ослаблять натянутую нить, уменьшать давление. Чтобы не срывало крышку с котла…”

Алекс аж встрепенулся, сбросив оцепенение.

– Так именно этим я и собираюсь заняться под занавес! – выкрикнул Алекс в пространство. – Что же я сижу? Труба зовет! Пора действовать! Пора в путь!

Алекс аккуратно зачеркнул первый из четырнадцати пунктов – “Составить план”. Потом бережно закрыл тетрадь и спрятал за подкладку чемодана.

Так он приступил ко второму пункту: “Подготовка”.

Rex tremendae majestatis.

Царь потрясающего величия, дающий спасение из милости, спаси меня, источник милосердия.

Что конкретно он будет делать, воплощая пункт “Подготовка” в жизнь, Алекс не знал. Импровизация, значит импровизация. И в качестве первого опыта, Алекс решился забросить носки в стирку. Носки, которые он потом возьмет с собой. Носки, лежащие в коробке для чистых носков. То есть они были чистые. Но Алекс решил таким образом сломать шаблоны и нарушить стандарты. Изменить размеренное и предопределенное течение бытия.

“Почему бы не простирнуть перед поездкой!” – думал Алекс, глядя на вращающийся барабан стиральной машинки, в котором бултыхались разноцветные медузы носков в мыльном бульоне.