Джоанна Бертолуччи - Не навреди

– Почему такое название? Это про зубных врачей? – спросила Вика, прожевав крекер.

– Нет. Про некоего Владимира Чорина, уставшего бывшего менеджера крупной компании, переживающего экзистенциальный кризис. Он отправляется в глухомань, живет в лесу, обсуждает свою неудавшуюся жизнь с сорокой и познает свои темные стороны через тотальное одиночество, – Елена закатила глаза. – Ну, начало там было ничего так, даже забавное, но когда дошло до сороки… Я, если честно, сдалась, не смогла читать.

– Наверное, это как «кино не для всех», – Вика сделала несколько маленьких глотков и откинулась на удобную спинку стула.

– Могу дать почитать, – Елена усмехнулась. – У нас в подвале лежат коробки с непроданными экземплярами.

– Нет, спасибо, – вежливо отказалась Вика. – Я и артхаусное кино не понимаю, и Пелевина еле осилила, нам по внеклассному задавали когда-то.

Вика тут же прикусила язык: «По внеклассному задавали», так только школота выражается, и взрослости в глазах Бородиной это ей точно не прибавило.

– А что вы читали, когда я пришла?

Вика мельком отметила, что даже если Бородина спросила из вежливости, интерес ее выглядит вполне искренним, и уже открыла было рот, чтобы рассказать про Оливера Сакса, как вдруг ее телефон зазвонил.

– Не поняла, ты где?! Почему не отвечаешь, я тебе пишу, пишу! – возмущенный Светкин голос ввел ее в ступор.

– Я? – стараясь выиграть время, Вика лихорадочно придумывала оправдание.

– Нет, блядь, не ты, – живо подхватила Светка. – А папа римский. Сегодня среда. Я в «Пятерочке» уже. Скоро гости придут.

Вика схватилась за голову. По расписанию, составленному Нестеровой и не допускающему никаких изменений, по средам они закупались провизией в магазине под домом.

– Ой, блин, извини! Я еще на работе… задержали меня… – Вика виновато посмотрела на Елену, которая, не обращая на нее внимания, писала что-то в телефоне.

– Уже полседьмого! – мелодичная просьба к покупателям не забывать свои сумки перебила гневную реплику.

– Не сердись, пожалуйста, я прямо сейчас выезжаю.

– Ладно, – Света вздохнула и отсоединилась.

– Мне надо идти, – Вика спрятала телефон в карман брюк и сползла с высокого стула.

– У вас из-за меня проблемы, – произнесла Елена, откладывая мобильный в сторону. – Мне очень жаль, – в ее глазах отразилась грусть и еще что-то, неясное, не дающее сразу уйти.

– Вы тут ни при чем, это я не слежу за временем никогда. Для таких, как я, жизнь с суперорганизованным человеком – это челлендж, – Вика рассмеялась, чувствуя себя странно: ей надо было торопиться, но вместо этого она несла какую-то чушь, словно специально тянула время. – А для моей девушки жизнь со мной, видимо, ад. Хотя я вообще-то перфекционист, но рядом с ней чувствую себя какой-то распиз… разгильдяйкой, – поправилась она, не сводя взгляда с Бородиной.

– Есть мнение, что в отношениях с суперорганизованными людьми перфекционисты превращаются в прокрастинаторов, – Елена смотрела на нее в упор. – Те, кто стремится к совершенству, боятся допустить ошибку. Им проще ничего не делать, чем делать это плохо.

Вика кивнула, радуясь, что обошлось без стеснительной улыбки, которая проступала на лицах многих, даже самых толерантных, когда они слышали об ее ориентации. Словно им становилось неловко за то, что с Викой случился такой казус.

– Мне будто воздуха не хватает иногда… но это только из-за моего характера. Во всем вижу насилие над моей личностью, – тут же добавила она веселым тоном. Это было правдой: беззлобное занудство Нестеровой вряд ли можно было назвать «давлением».

– Как там Лем сказал: «Человеку нужен человек», – задумчиво процитировала Елена. – Но человеку сложно с человеком, – на лице ее вдруг набежала тень. – Мы с Аней как раз очень сильно поругались перед тем как… как… перед тем как она…

– Погибла, – закончила за нее Вика.

– Да, погибла. И я ничего не могу вернуть. И сказать ей… – голос Елены надломился, словно она снова собиралась разрыдаться, – попросить прощения.

– За что? – зачем-то спросила Вика, старательно отгоняя от себя образ Светки, одиноко бродящей по «Пятерочке».

– За то, что не сдержала своего обещания. За то, что не смогла…

По тому, как она закусила губу, Вика наметанным взглядом определила, что вероятность истерики приближается к девяноста процентам. Но любопытство уже разгорелось.

– Что не смогли?

– Уйти от мужа. К ней.

На этом месте гомофоб презрительно скривился бы, либерал незаметно приподнял бровь и попросил еще кофе. Вика нахмурилась – либо у нее гей-радар не сработал, либо всё это время она его подсознательно глушила…