ОLЕГ СУХОNИN - Песец в тропиках

Толку было с ним разговаривать? Поэтому я подключил плейер, взял побольше рому и целиком погрузился в фильмы, то и дело отматывая кадры назад, чтобы ещё и ещё раз сопоставить вьетнамские титры с английскими репликами актёров.

К обеду и ужину симпатичная вьетнамка в аозае – костюме из длинной светло-зелёной шёлковой рубахи поверх белых брюк – привозила мне в номер сервировочный столик, обильно заставленный разными блюдами. По моей просьбе она же дополнительно доставляла рому и джину. Когда становилось нестерпимо жарко, я нырял в бассейн.

Мельдоньич объявился совсем поздно, растолкав меня перед включённым телевизором. С горящими глазами, взбудораженный и взъерошенный, он всеми мыслями всё ещё оставался в своей лаборатории. На расспросы отвечал, что дела продвигаются: решено, что в одном ангаре разместят сразу и его лабораторию, и наш офис, и выставочный павильон с элитным клубом для закрытых демонстраций биороботов. Уже начали перепланировку и косметический ремонт, а сам он подключил свои аппараты и на днях «реанимирует» привезённых из Ульяновска кукол. Больше из него вытянуть ничего не удалось. Только то, что дня через три переберёмся жить на платформу.

Следующий день я опять смотрел кино, но больше пил и тупо сидел у бассейна так, что весь обгорел. Девушка в аозае привычно катала свои столики, но закусывал я всё реже. Размышляя, приходил к однозначному выводу: любыми способами нужно рвать отсюда когти – ничего другого, кроме как вечно оставаться в положении зависимого заложника, мне здесь не светит. Верить Минову и всему его бла-бла-бла – дело наивное и бестолковое. Но как бежать без паспорта и связей в чужой стране? На ум приходил только один вариант: искать контактов с любыми знакомыми, падать в ноги и просить о помощи. Да только где бы их найти?

Мельдоньич ночью и вовсе не появился, но я уже махнул на это рукой. Так и заснул у бассейна, и мне всё снилось, как мы со стариком-вьетнамцем, что называл меня «песесой», пытаемся бежать от моих пленителей тропой Хо Ши Мина. Но они постоянно нас настигали…

Сон был в руку – наутро заявился Минов с двумя вьетнамцами в штатском. Он бегло просмотрел стопки привезённых мне книг и фильмов, неодобрительно покосился на пустые бутылки и представил меня своим спутникам.

Те сказали, что хотят побеседовать со мной на включённую видеокамеру.

– Это ещё зачем? – недовольно буркнул я Лыкичу.

– Пойми: ты – иностранный гражданин и собираешься работать здесь, – разъяснил он ситуацию. – А это – товарищи из министерства общественной безопасности Вьетнама. Без их разрешения у тебя здесь ничего не получится. С Мельдоньичем они уже пообщались в лаборатории, теперь – твоя очередь.

– А где, кстати, Мельдоньич? – не удержался спросить я.

– У него аврал: на днях прилетают заказчики кукол, которых мы не успели продать в России, – ответил big boss.

Вьетнамские товарищи начали издалека. Сперва пробежались по моей биографии: где родился, где учился, кем работал? Я рассказал всё без утайки, как и то, что последнее время профессионально занимался переводами: от различной научно-технической литературы вплоть до инструкций по применению импортной электротехники, бытовой химии, медикаментов… Признался, что из восточных языков сносно знаю китайский, японский и вьетнамский, хуже – корейский и тайский. Заодно попросил у Минова принести мне побольше словарей. Тот молча кивнул.

После этого разведчики провели со мной несколько тестов, разложив на столе карточки с разными картинками и символами, чтобы я интуитивно выбрал из них понравившиеся, – это, мол, нужно для создания моего психологического портрета; попросили заполнить целую кипу опросников на совершенно не связанные друг с другом темы.

Потом в лоб спросили о моих планах: собираюсь ли я остаться во Вьетнаме или вернуться в Россию?

После вчерашних размышлений я честно ответил, что хочу домой.

На это они мне сразу обрисовали возможные варианты, из чего стало ясно, что Минов сдал меня им со всеми потрохами.

Картина маслом, как я себе и представлял, получалась безрадостной.

Де-факто существует нож в крови пропавшей Эльвиры Улябиной, на его рукоятке – отпечатки моих пальцев. Если этот вещдок попадёт в руки российского следствия, я тут же становлюсь главным подозреваемым в её исчезновении. Сыщики сравнят кровь на лезвии ножа с образцами, сохранившимися в базе данных при родах Элей дочери в ульяновской клинике, и мне потом долго придётся объяснять, где я спрятал труп женщины.