Дарья Калинина - Рейтинг собачьей нежности

Саша уже знал, что Чапаем зовут того черного кобеля, который вырвался сегодня вперед во время второго забега.

– А я все равно уверен, что мой Барон победит! – произнес он. – Ставлю целую тысячу, что так и будет!

В этот момент за спиной Саши раздался женский смех, прямо даже хохот. Он обернулся и увидел, как две женщины, оторвавшись от своих дел, смотрят на него и весело гогочут.

– Я что-то не то сказал? Что вас так рассмешило в моих словах?

– Да ничего, просто тысяча в наши дни – это как-то несерьезно. Вот мы с Сусанной, например, поставили уже по десятке на наших собачек.

Собачки оказались все теми же Барсом и Карсом. А женщины были женами Сереги и Коляна соответственно. Саша был рад знакомству, но у него было дело, о котором он не забывал.

– Значит, вы уже сделали ставки?

– А как же! И я, и Малика поставили по десяточке на наших красавчиков.

И она кивнула на подругу, та лучезарно улыбнулась ей в ответ.

– И даже еще чуть больше.

Саша повернулся, чтобы посмотреть, какое впечатление произвели эти слова на мужчин, все-таки их жены поставили двадцать и даже «еще чуть больше» тысяч на заведомо проигрышное дело. Но к его удивлению, те лишь благодушно улыбались и с обожанием смотрели, как их жены тискают собак. Саше трудно было сказать, в каких взглядах обожания было больше, в устремленных на собак или на любимых женщин. Про себя он мог только подумать, что все собачники очень странные ребята.

Но как бы там ни было, Саше объяснили, как на здешних бегах делаются ставки. И он отправился разыскивать желтую палатку, стоящую возле москвичей. Именно в этой желтой палатке или возле нее и происходило все действие со ставками. Впору было предположить, что организатор тотализатора находится внутри нее.

Растяжку с логотипом московского клуба Саша увидел довольно скоро. Он обогнул его и посмотрел по сторонам.

– И что следует понимать под словом «желтый»?

Условно желтых палаток тут было сразу три штуки. Одна зеленовато-желтая, вторая почти оранжевая и еще одна желтая, но в черную полосочку. Цвет имитировал то ли пчелу, то ли осу. То ли должен был привлекать, то ли отпугивать.

– И в какую же из палаток мне идти?

Саша даже растерялся. Расспрашивать было неудобно, вроде бы тотализатор являлся подпольным. Вдруг нарвешься на какого-нибудь особенно правильного, которому по этой самой причине не сообщили, а он начнет докапываться и устроит скандал? Скандалов Саша, подобно герою Зощенко, не любил.

– Ладно, их всего-то три! Где-нибудь да найдется.

Несколько минут он еще постоял, не двигаясь и просто наблюдая за палатками. Если в какую-нибудь из трех наблюдается повышенный трафик, значит, ему туда. Но увы, за все время наблюдения лишь из одной палатки вышел высокий худой мужчина в приметной синей бейсболке и синей же майке, на которой белыми буквами было что-то написано. Что именно, с такого расстояния Саша не смог разглядеть. Да еще мужчина очень быстро сдернул с головы бейсболку, а на плечи накинул легкую ветровку, которую до того держал в руках. Видимо, ему с одной стороны сделалось жарко, а с другой – прохладно. Догнать его и спросить, тут ли принимают ставки, Саша не успел. Мужчина, невзирая на свой рост, очень быстро потерялся из виду.

– Эх, была не была!

Сначала Саша сунулся в оранжевую палатку, но в ней сидели две маленькие девочки, которые испуганно вытаращились на Сашу. Страх сменился восторгом, когда в палатку к ним заглянул Барон.

– Какой он у вас милый. Можно его погладить?

И принялись тискать Барона, который таких вольностей не любил. Он стоически вытерпел полминуты и удрал. Саша поспешил за ним. Собаколюбивые детишки были ему не нужны и не интересны. Теперь на очереди была зеленоватая палатка, напоминающая своим цветом покрытый плесенью сыр. В ней не оказалось вообще никого. Оставалась последняя палатка, та самая полосатая, из которой и вышел худой мужчина и куда Саша сам сейчас направился. Барон бежал рядом, но не доходя до палатки нескольких шагов, внезапно ощетинился и зарычал.

– Ты это чего? – удивился Саша, который не видел никакой опасности.

Не было ни другого взрослого кобеля, ни порхающего на ветру пустого мусорного пакета. Это были два самых страшных врага для Барона.

– Никого тут нет.

Тем не менее шерсть на загривке у Барона топорщилась все сильней, а рычание делалось все ниже и басовитей. Верный признак того, что Барон готовится защищать своего хозяина не на жизнь, а на смерть. Разумеется, все это была чистой воды фикция. И при первой же реальной опасности Барон задал бы стрекача и забыл про все свои геройские замашки.