Татьяна Зубрилина - Два биткоина в кармане

Волосы Леонида намокли не столько от брызг, сколько от пота, который выступил от впечатляющего вида на падающие со Сливово-Грушенской плотины мегатонны воды. Улететь следом не давали накаченые руки, цепко держащие жертву за ноги.

– Пожалуйста, не надо! Деньги за крипту бросил на счёт! Карточка была в кармане, пин-код полста одиннадцать!

– Подайте мне его барахло, – главаря почти не было слышно из-за «водопада». – Хм, узбекская Master Card, на кой она тебе, Голубчик?

– Российские в Хельсинки не принимают, а я в отпуск лечу восьмого! – пытался докричаться Леонид.

– В Хельсинки – это хорошо, слетаю вместо тебя, ты же теперь будешь занят? – оскалился бандит. – Уберите это гуано с моих глаз!

– Ничего не понимаю… Вы что, разучились «пальчики» снимать? – следователь почесал свербившую на подбородке щетину, пока юная стажёр-криминалист смущённо доставала ещё один комплект для дактилоскопии.

– Роман Альбертович, честно, не знаю, как это я так. Сейчас всё «откатаю» в лучшем виде.

– Можете не стараться, девушка. У меня экзема. Заболевание кожи такое, когда она сходит слоями. Вместе с папиллярными узорами, – пришлось признаться Надежде.

– А по лицу не скажешь, вполне себе симпатичная женщина, – подумал вслух следователь. – Это значит, ваши отпечатки в квартире гражданина Моторина бесполезно искать?

– Конечно, только потратите зря время. Я у него много лет не была в гостях. С тех самых пор, как развелись, – подозреваемая посмотрела на свои совсем почерневшие пальцы и сравнила с наманикюренными «лапками» стажёра, которая торопилась за ненадобностью покинуть кабинет. «Наверное, это она складировала на сейфе коробки из-под конфет с видами города и гидроэлектростанции?»

– А дочь ваша бывала у своего отца? Сам он к вам как часто заходил? – следователь закрыл дверь за криминалистом и вернулся за стол.

– Смеётесь? В последний раз мой благоверный вспоминал о нашей дочери в суде, где его приговорили к принудительным работам за неуплату алиментов, – Надежда вытащила из потрепанной джинсовой сумки пачку влажных салфеток и принялась палец за пальцем менять расовую принадлежность своих ладоней.

– Однако сожительница утверждает, что поиски Леонида нужно начинать с вас. Чем вы это можете объяснить?

– Не знаю, может ревностью? Я честно понятия не имею, в какую сторону потянуло этого ловеласа. Хотя нет, скорее налево, ему так привычнее, – на усталом лице Надежды взмахнула крылышками бледно-розовая чайка из обветренных губ.

– Что ж, если вам нечего сообщить следствию, вы не станете возражать против очной ставки? – следователь набрал номер дежурного, чтобы впустить в кабинет потерпевшую.

Надежда обернулась на примерно одного с ней возраста и комплекции посетительницу: «Хм, а Лёнька не такой уж непостоянный. Всё тот же типаж. Накрашенный мой клон».

– Присаживайтесь, гражданка… Любимова, – пришлось подглядеть в материалы дела. – При каких обстоятельствах вы познакомились с Моториной Надеждой Константиновной?

– В лицо я эту ведьму в первый раз вижу и никак в толк не возьму, чего он в ней нашёл – ни кожи, ни рожи, ей-бо… Слушал её голос. На телефоне запись врубит такой и крутит, и крутит. Я думала, она гипноз какой делает шо ли.

– Что за запись? Почему к делу не приобщили?

– Я ж говорю ведьма. Там заклинание какое-то. Вот, слушайте, – достала явно мужской кнопочный мобильник, который мог продаваться на одной полке с пейджерами, и включила воспроизведение.

Надя застыла, услышав собственный голос досвадебных времён: «Кит вцепился в Луну…» То, что звучало на записи, не было бредом. Эту фразу мнемонического пароля от криптокошелька Леонид все годы хранил. Не осмелился записать зашифрованный ключ в привычном виде. Мало кто догадался бы, что в этом буквенно-цифровом коде согласные звуки заменяют числа.

Надежда снова достала влажные салфетки, на этот раз чтобы стереть испарину:

– Я, кажется, поняла. Голубков решил-таки использовать свой шанс на халяву, не прошло и семи лет, – Надежда откинулась на спинку стула и помахала на лицо веером из ладоней. Обстановка пахла пусть не жареным, но изрядно подогретым. – Странно, что не раньше. В первый раз Лёнечка перевёл и биткоины на себя, и «стрелки» на меня. Дело закрыли, меня из института выперли. Я простила, дура, – он же замуж позвал. Клялся: «Больше никогда, любовь навсегда». Ну, вороватого и тюрьма не исправила бы.