Дарья Донцова - Черт из табакерки

– Почему?

– Беременность длится девять месяцев, и около года надо потом восстанавливаться. Причем это не у всех получается. Вот и приходится выбирать между любовью и профессией… Конечно, понимаю, как мне повезло с Антоном, но сейчас, по-моему, не совсем уместно говорить о бракосочетании, когда в семье похороны предстоят… – Она откинула назад свои роскошные волосы.

Я фальшиво вздохнула и сказала:

– К сожалению, Антон не слишком откровенен с вами.

– Что имеете в виду?

– Первого апреля этого года он зарегистрировал брак с гражданкой Новосельцевой, и вам надеяться не на что.

Ксения вспыхнула так, что слезы выступили у нее на глазах.

– Откуда узнали и зачем надо мной издеваетесь?

– И не думала даже смеяться, – идиотничала я. – А сведения точные, из загса, вот спросите его, когда придет!

Ксюша покрылась синеватыми пятнами.

– Ну и что хотите за молчание? Сразу предупреждаю, бешеных денег нет. Тысячу? Две? Впрочем, это предел.

– О чем вы?

– Хватит! – топнула ногой балерина. – Прекратите. Великолепно знаете, что я – Новосельцева, и явились шантажировать.

– Вот уж совершенно не собиралась требовать у вас никаких денег, да и за что? – абсолютно искренно ответила я. – Просто интересно стало: свадьба была, а всем говорите, что гражданская жена. Обычно женщины наоборот делают.

Внезапно Ксюша рухнула на диван и сжала ладонями голову.

– Как все надоело. Господи, до жути, устала я. Говорите быстро, сколько? Вот, тысяча есть, возьмите…

И она принялась судорожно вытаскивать из роскошного кошелька зеленые бумажки.

– Берите, берите, только имейте в виду, плачу один раз. А расскажете Антону… Может, и к лучшему…

– Как это? – оторопела я. – Он что, не знает о женитьбе?

Ксюша захохотала, слезы цепочкой покатились по ее худому лицу с четко выступающими скулами.

– Надоело, боже, все надоело, не могу, отстаньте…

Она принялась мотать роскошной гривой волос. Банкноты с портретами американских президентов разлетелись по ковру.

– Уходите, – твердила Ксюша, – убирайтесь! Вас наняли следить за мной? Убирайтесь…

Крик перешел в горькие, отчаянные рыдания. Я аккуратно собрала доллары, положила их в кошелек Ксении и сказала:

– Не порите чушь! Лучше быстро говорите, куда дели результаты анализов Никиты.

– О господи, – простонала Ксюша, – русским языком объясняю, ничего не видела!

– А доктор Кисин утверждает обратное.

– Я с ним незнакома.

– Он говорит – передал бумаги Ксении, жене брата Альбины.

– Никогда не представляюсь женой! Никогда, поверьте. И зачем мне результаты чужого обследования?

– Врете много. Доктора в глаза не видали, документы тоже, Антону – не жена, и вообще он и слыхать не слыхивал о женитьбе на вас… Только кто же тогда зарегистрировал брак первого апреля?

Ксения напряглась:

– Ну очень сложно объяснить.

– Зато мне все понятно, – неожиданно выпалила я. – Узнали от онколога, что Никита выздоровел.

– А он был болен? – тихо поинтересовалась Ксюша.

– Вот эти примочки оставьте для следователя, – фыркнула я. – Великолепно знали: у Соловьева рак.

– Нет, – потрясение покачала головой Ксюша. – Впервые слышу.

– Да ладно. Давно в курсе, поэтому и поспешили расписаться с Антоном, чтобы иметь право на деньги. Тоша вроде не от мира сего, но черт его знает, как поступит, если получит капитал.

– Глупости, – взвизгнула Ксюша. – Бред сивой коровы!

– Кобылы, – поправила я.

– Что?

– Бред сивой кобылы, а не коровы…

Ксюша закусила губу, потом спокойно сказала:

– Все понятно, вы – ненормальная, сбежали из психушки. По вас поднадзорная палата плачет!

– А вас ждет не дождется камера смертников Бутырского изолятора, есть там такое милое местечко в Пугачевской башне.

– Почему? – оторопела Ксюша.

– Потому что вы – безжалостная убийца. Сначала подстроили автомобильную аварию и убрали Веру. Потом отравили Никиту и сумели свалить все подозрения на Альбину. И ведь как хитро придумали, вроде вам от кончины Соловьевых никакой выгоды: гражданская жена никаких прав на имущество не имеет. Но брак-то оформили по всем законам!

– Ты с дуба упала, идиотка, – прошептала Ксюша, зеленея на глазах, – в первый раз такую чушь слышу.

Я взяла телефон.

– Куда ты звонишь?

– В милицию, следователю Куприну, пусть приедет и сам разберется, что к чему!

– Не надо, пожалуйста, не надо…

– Если ты никого не убивала, то и бояться нечего, – отрезала я, тыча пальцем в кнопки.