Дарья Донцова - Скелет из пробирки

Тяжело дыша, Зина села в кресло, стоящее около меня. Оно угрожающе заскрипело.

– А че обсуждать-то? – с простонародной наивностью спросила она. – Галька хозяйка хреновая, щей не сварит – А ты прямо повар! – взвилась законная жена – Да просто водку ему к ужину ставишь, а я пить не даю, у меня строго. С тобой же квасит без оглядки, вот и вся любовь.

– И рубашек не постирает, – гнула свое Зина, – вечно Витька у ней оборванцем ходил.

Мужичонка растерянным взглядом обводил своих красавиц. В дискуссию о том, следует ли варить супругу суп, включился и зал В конце концов ситуация прояснилась до конца. Виктор – безработный, Галя отлично зарабатывает. Но, получая большие деньги, она просто не имеет времени на ведение домашнего хозяйства. Зина же работает на детской молочной кухне и в полдень уже свободна, как птица. Прибежав домой, она приковывается к плите и начинает самозабвенно кашеварить, ну, любит она это дело. В довершение всего Галя и Зина оказались соседками.

– Ваше мнение? – повернулся ко мне Алик. Я пожала плечами:

– Им следует принять мусульманство.

– Зачем? – подскочил Алик.

– В этой религии разрешено многоженство, – пояснила я, – по-моему, очень здорово выйдет: Галя будет зарабатывать, Зина убиваться по хозяйству, ну а Виктора они поделят. Допустим, понедельник, среду, пятницу он проводит с одной супругой, вторник, четверг, субботу – со второй. Стену между квартирами можно разбить, получатся большие, шикарные апартаменты.

– А воскресенье? – полюбопытствовал Алик. Похоже, мое предложение ему понравилось.

– Пусть ходит к маме.

– Да уж, – ожил в зале психолог, – не позавидуешь парню: две жены и мама! Даже интересно, ну сколько он протянет в такой компании? Месяц? Два?

После окончания передачи Алик протянул мне вялую, потную ладошку и с чувством произнес:

– Спасибо. Обычно все говорят одно и то же, ваше выступление было нестандартным. Пойдемте выпьем кофе, надеюсь, нам нальют не «Хомо».

– «Фобо», – поправила я.

– Один фиг, – отмахнулся Алик, – никогда не покупайте, просто блевотина.

В большой комнате весело кипел чайник. Я села на стул, увидела Федора в компании каких-то парней, хотела окликнуть пиарщика, но тут в помещение вошли Галя и Виктор. Я невольно втянула голову в плечи. Сейчас начнется драка, потому что вон там, спокойно поедая конфеты, сидит Зинаида. Но никто, кроме меня, и не думал пугаться. Съемочная группа, радуясь, что тяжелый день позади, быстро жевала пирожки, запивая их «Нескафе». Усиленно рекламируемый «фобо» сами телевизионщики употреблять не хотели.

Галина направилась к Зине, я вздрогнула.

– Холодно? – заботливо поинтересовался подошедший ко мне Федор. – В студии у них жарища, а тут кондиционеры на полную шарашат. Хочешь, дам тебе, как деревенский ухажер, свой пиджачок?

– Мне нормально, – ответила я, с удивлением глядя, как Галя и Зина, поцеловавшись, начали что-то оживленно обсуждать.

– Отчего тогда трясешься? – настаивал пиарщик.

– Да скандалов очень боюсь, – я мотнула головой в сторону соперниц, – но, похоже, они, слава богу, драться не собираются!

Федор окинул взглядом женщин, мирно грызущих яблоки, и сложился от смеха.

– Ой, не могу! Держите, люди добрые!

– Что я такого веселого сказала?

– Ты всерьез решила, что они делят этого дядьку?

– Да, – растерянно ответила я, – разве ты не смотрел передачу? Вроде сидел во втором ряду – Душенька, – веселился Федор, – это актеры, которые разыграли сцену. На мой взгляд, выполнили свои роли очень профессионально.

– Подставка! – ахнула я, – Естественно, – пожал плечами парень. Я старалась переварить информацию. Зинаида и Галина, почти обнявшись, обсуждали какую-то животрепещущую тему.

– Сплошной обман, – вырвалось у меня. Спутник гадко захихикал:

– Верно, не обманешь, не продашь. Запомни: газеты врут, радио лжет, но самое брехливое – телевидение. Все фальшиво: лицо намазано, костюмы чужие, мысли украдены, а большинство ток-шоу – постановочные. Кстати, слышала, Войко вначале объявил: передача идет в прямом эфире?

– Ну… Стой! Нас же записывали?!

– Именно. Сколько показывали часы в студии?

Пришлось напрячь память.

– Когда начинали – ровно двенадцать.

– А во сколько закончили?

– В двадцать ноль-ноль, – ответила я и обозлилась – и тут обман.

– Ага, – радостно заявил Федор, – но нам на это наплевать, главное, чтобы морда твоего лица стала узнаваемой, и тогда все будет тип-топ!