Алиса Лойст - Последний вояж

– Вы сами знаете, зачем я здесь.

Кресло проехало вглубь комнаты. Теперь стало понятно расположение кресла и дивана, рядом оставалось место еще для одного. Он остановился напротив меня.

– Допустим, знаю, что вас интересует. Но с какой целью? Представьтесь для начала. А то меня по имени отчеству, неудобно как-то…

– Нина.

– А по батьке?

– Николаевна.

И нервно сглотнула, этот звук был слышен, наверное, даже в пансионате.

– Не переживайте так, еще ничего не случилось. Кстати, каким боком вы во всей этой истории?

– В какой истории?

– Не отвечайте вопросом на вопрос, это выдает вас. Убийство жены Вяземского, пистолетик, который вы искали, ведь там засветился?

«Боже! Боже! Спасите, помогите. Старичок, какой-то странный. Сидит со мной разговоры ведет, вместо того, чтобы сдать под белы рученьки служителям закона. Не знаю, что и хуже, быть в милиции или здесь?».

– Нина Николаевна, голубушка, не молчите. Это не в ваших интересах. Сдам в соответствующие органы, а там разбираться не будут. Ну что?

– Дело в том, что несколько дней назад на пляже я познакомилась с Петром Георгиевичем. Мы сходили в кафе, потом в ресторан…

– Можно без особых подробностей, чем дело кончилось и так понятно… Ах, старый болван! Маразм, похоже, уже начался, простите. В день убийства Петр заходил ко мне, это известно. Рассказывал о вас и о том в какую дурацкую историю он вас втравил. Вроде взрослый уже, а ведет себя как мальчишка! Так, так. И все-таки не понимаю, как вы оказались у меня в доме ночью? Зачем ищите пистолет?

– Перепрятать.

Он затрясся от смеха, скорее даже не смеха, а какого-то икания вкупе с карканьем.

– Вот комедия! Просто как в плохом детективе.

Тут я, наверное, начала приходить в себя.

– Нет, Всеволод Игоревич, это не детектив, решается судьба человека. Он может сесть в тюрьму, надолго, а вы смеетесь и говорите о какой-то комедии?!!

И даже привстала с дивана. Но остановилась в полуприседе, из-под пледа Пашутин жестом фокусника достал револьвер, маленький. Такие обычно бывают в уже помянутых детективах, дамский пистолетик. Прямо как у Агаты Кристи.

– Сидите спокойно, и не заставляйте меня тревожиться, а то знаете ли, сердце все чаще шалить стало. Про судьбу все правильно сказали. И, кстати, за судьбу Петра я беспокоюсь не меньше вашего. Поэтому сижу и не делаю резких движений.

– Но вы могли подтвердить его алиби.

– Мог бы. Но, когда уже узнал об убийстве, пистолет был в доме. Не считаете, что это было бы, не самым лучшим выходом обратиться в милицию?

– Но вы могли рассказать, что его вам подбросили.

– И мне бы поверили? Не смешите меня. Все перерыли здесь и нашли. И дело закрыто, преступник найден.

Покачала головой.

– Нет, подождите…

– Вы-то сами, милая, выбрали не самый законный путь к достижению цели.

– Верно, но…

– Никаких но. Я говорю то, что есть. И так, вы хотите его перепрятать. Зачем?

– Разуванов сегодня был в милиции и вспомнил о вашем существовании. Завтра будет обыск. Вот я и влезла к вам…

– Понятно, понятно. А Разуванов, подлец. Кстати, а он что?

– Что, что. Разбился на своей машине, сегодня днем.

– Да, что вы говорите? Есть справедливость на свете. Хотя и несколько несвоевременно…

В глазах у него плясали чертенята. Странная мысль пришла мне в голову. «Вот кто идеально подошел бы на роль Воланда в «Мастере и Маргарите». Такой же взгляд «сверлящий любого до дна души». Хозяин дома, задумчиво переложил свое оружие из одной руки в другую.

– А что потом хотите с ним делать?

– С пистолетом?

– Ну, да, с ним самым. Где то же его должны найти? Вы знаете, кто заварил всю кашу?

– Да… То есть буду знать, завтра.

– Будете знать. Хорошо, хотите подставить?

– Немного переиграть.

– Это интересно. Вы смелая женщина, Нина Николаевна. Жаль, что приходиться все взваливать на ваши хрупкие плечики. Не это кресло, я бы все сам сделал.

Он раздвинул в стороны крышку столика между нами. Внутри лежала шахматная доска, фигуры валялись в разных углах, а в серединке, завернутый в покрытую пятнами тряпочку, лежал он. Предмет, ради которого мне пришлось пережить предынфарктное состояние.

– Удачи, больше ничего не желаю. Надеюсь, вы не одна этим делом занимаетесь?

– Нет.

– Тогда я спокоен.

«Он спокоен, зато в моей душе никакого спокойствия. Нет, что-то совсем не так. Наш разговор напоминал хорошо поставленный спектакль. Только вот режиссер в данном случае не я. Зачем? Главный вопрос. Вел себя так, как будто ожидал вторжения. И был просто удивлен, что это не предполагаемый человек. Хо-хо. Мы попали, дорогая, в чью-то большую игру. Разобраться бы только в чью? Вот теперь основной вопрос, потому что теперь я вообще ничего не понимаю».