Лина Луисаф - В поисках Винни-Пуха

– Так знамо дело, – прошамкала старая карга. – В больнице они.

– Как в больнице? – испугалась я. – Случилось что?

– Так их доча под машину попала, – заявила бабулька.

Я почувствовала, как у меня холодеет сердце.

– В какой они больнице? – не слушающимися губами прохрипела я.

– В четвертой, кажись, других-то поблизости нет…

Старушка еще продолжала что-то говорить, но я уже вылетела из подъезда, остановившись на секунду, чтобы отправить сообщение Ваське.

Такси я поймала сразу, благо обреталось оно поблизости. Водитель, наметанным глазом определив, что я спешу, затребовал пятьсот рублей. Я и не думала спорить, без колебания сунув ему банкноту, и уже через десять минут мы тормозили у большого здания, откуда то и дело выходили люди в белых халатах.

Влетев в помещение, я схватила за рукав первую попавшуюся медсестру.

– Девушка, у меня здесь подруга лежит, Разумовская Полина…

– Вам лучше обратиться в справочную, – кивнула направо девушка.

Поблагодарив ее, я подлетела к стойке:

– Подскажите, где я могу найти Разумовскую Полину Юрьевну? Я ее сестра, – предупреждая вопрос женщины, солгала я.

– Минуточку, – раздалось в ответ. – Разумовская Полина Юрьевна в данный момент находится в реанимации, это шестой этаж.

– Все так серьезно? – перепугалась я. – она поправится?

– Это следует спрашивать у ее лечащего врача, – ответила медсестра.

Забыв ее поблагодарить, я развернулась и побежала к лифту. Кабинка была заполнена до предела. Какой-то парень с костылем прижал меня к стене и, чтобы выйти на шестом этаже, мне пришлось изворачиваться.

Выйдя из лифта, я оглянулась: стерильно белые стены, люди в белоснежных палатах, специфичный запах лекарств… Все это действовало на меня не самым лучшим образом. Заметив табличку с красной надписью «Реанимация», я бросилась к ней. Какой-то санитар успел меня перехватить.

– Вам туда нельзя, – строго сказал он мне, – посторонним вход воспрещен, читайте надпись.

– Вы не понимаете, – попыталась я вывернуться из его схватки, – у меня там подруга лежит, Полечка…

– Полечка? – вдруг неуверенно раздалось за спиной.

Я обернулась – на скамеечке, обитой мягкой тканью, сидели двое. Женщина с усталым горестным лицом и седыми волосами, смотрящая на меня, вдруг показалась мне смутно знакомой.

– Вы подруга Полечки? – снова спросила она.

Я, наконец, сообразила, кто передо мной.

– Надежда Эдуардовна?

Мужчина, по-видимому, был отцом Поли. Олег Павлович, вспомнила я его имя. Санитар, удерживающей меня, наконец, ушел.

– Да, мы с Полей дружим, – кивнула я. – Надежда Эдуардовна, что случилось? Я звонила Поле, но ее телефон был отключен…

Женщина тихо заплакала, отец Поли помрачнел.

– Полину сбила машина, – сказал Олег Павлович, обнимая жену и усаживая ее на кушетку. – Пять дней назад. Водитель скрылся.

Пять дней назад? То есть, пятнадцатого, за день до того, как похитили Диму? Боже мой, когда Пух пришел ко мне донельзя счастливый с новостью о том, что они с Полей решили пожениться, девушка уже, может быть, была в реанимации?..

Я почувствовала, как подогнулись мои ноги, и наверняка рухнула бы, если бы Олег Павлович не успел меня подхватить.

– Что говорят врачи? – тихо спросила я.

– У Полечки множественные переломы, сотрясение мозга, большая потеря крови, – словно нехотя ответил мужчина. – Она очень неудачно упала, врачи опасаются за ее жизнь.

Надежда Эдуардовна, до этого молча раскачивающаяся из стороны в сторону с судорожно зажатым в руке носовым платком, вдруг сказала:

– Это мы виноваты. Если бы мы не запретили Полине встречаться с этим… этим…

Женщина снова зарыдала. Я вопросительно посмотрела на отца Поли. Тот, прижимая к себе жену и баюкая ее, словно ребенка, устало взглянул на меня.

– Мы с Надей поженились совсем молодыми, – вздохнул он, – нам едва-едва восемнадцать исполнилось. Родители Нади подарили нам квартиру, мои купили машину – как подарок на свадьбу, они были достаточно богаты.

Молодые были счастливы, и только одно омрачало их жизнь – отсутствие детей. Олег и Надя отчаянно хотели завести ребенка, девочку, но, видимо, судьба посчитала, что дала им всего с избытком, и Разумовские оставались бездетными. Куда они только не обращались: и в местные медицинские центры, и к народным целителям… Все было бесполезно. Шло время, Олег работал в местном НИИ, Надежда устроилась в институт читать лекции по отечественной литературе. Супруги, наконец, смирились с тем, что детей у них не будет, когда Надежда забеременела. Счастью Разумовских не было предела. Роды были легкими, и весной восемьдесят седьмого года Надежда родила мальчика. Сына назвали Григорием, мальчик был шумным и непоседливым, доставляя родителям много хлопот. Время шло, а желание Надежды иметь дочь никуда не пропало. И вот, наконец, в далеко не самый благополучный девяносто второй год Надежда забеременела вновь. Врачи честно предупредили будущую мать о том, что беременность будет тяжелой, и есть вероятность того, что ребенок с матерью могут не выжить – слишком уж слабой здоровьем была Надежда. Олег перепугался не на шутку, боясь потерять жену, но Надежда была непреклонна, и беременность не прервали.