Людмила Киндерская - Партия, дай порулить

– Сам Владимир говорит, что никого не убивал. Вот только ночью тайком пробраться в свой дом, как вор – с фонариком! – это кое о чем говорит.

– Ты свое «кое о чем говорит» можешь засунуть, знаешь, куда? – разозлился Торопов. – Дело развалится, не дойдя до суда.

– А ты, Ефимович, не кипятись. Пусть этот Владимир посидит да подумает хорошенько. А подумает – расскажет, зачем приходил, что он такое знает, и о чем таком молчит.

– Алке сейчас, знаешь, как? – начал было Торопов, но Возницкий его осадил.

– Ты меня на голос не бери, и на жалость не дави. И как там Алке, мне глубоко фиолетово.

Сергей Ефимович махнул рукой и позвонил Глаше.

– Только что хотела вам звонить. Нашлась Кучинская. Представляете, мы с Венькой подошли к ее квартире, номер набрали, ухо к двери приложили и молчим. И вдруг слышим – телефон внутри хаты разрывается. Я чуть со страху не умерла, ну, думаю, беда с Алкой. Мы к соседке, а у той ключи от Аллиной квартиры. Еле убедили ее дверь открыть. Заходим, а там пусто и только телефон на столе орет, – рассказала Глаша.

– Ну ты и тарахтелка, – мягко упрекнул ее Торопов. – Так где Алла?

– Ну раз тарахтелка, тогда не буду рассказывать, как мы ее нашли. Скажу только, что она у Зои Павловны Орефьевой сидит, та совсем расклеилась, а Алка молодец. Микстурами Володину мамашу поит, супом кормит и успокаивает. Старуха эта такая противная была, когда к нам приходила, а сейчас, как ребенок, прижалась к Кучинской и плачет.

Торопов сбросил вызов и подошел к окну. Вспомнилось, как они начинали работать в «Искре». Каждый сам за себя, отработали и пошли. Разборки между собой устраивали. А теперь, как в мушкетерском девизе, «один за всех и все за одного». И возраст у всех разных, и социальное положение, и статус, а вот поди ж ты!

От размышлений его отвлек телефон, на сей раз звонили Возницкому. Тот не послушал и минуты, о чем ему говорили, скинул вызов и схватил автомобильные ключи.

– Ефимыч, похоже, ты прав, – крикнул он Торопову. – Давай быстро в машину, потом расскажу, в чем дело.

Они мчались по дороге, как преступники, угнавшие чужой автомобиль, от полиции. Возницкий сигналил, пересекал сплошную полосу, на немыслимой скорости обгонял едущий впереди транспорт. Торопов держался за поручень над дверью и молча молился, Возницкий тоже ничего не говорил. Через двадцать минут такой езды они промчались мимо офиса «Искры» и затормозили у дома Самохина.

Возницкий ринулся в знакомый подъезд и помчался вверх по ступенькам, Торопов еле за ним поспевал. Макар Евграфович стоял, приоткрыв дверь своей квартиры. Он приложил палец к губам и указал рукой наверх.

Станислав достал пистолет, передернул затвор и стал подниматься по лестнице, скользя спиной по стене. Торопов, немного отстав, двинулся за ним.

На четвертом этаже было тихо, только из-за стены чьего-то жилища еле слышно доносились позывные передачи «Давай поженимся».

Станислав, бесшумно ступая, подошел к квартире Николь и осторожно нажал на ручку двери. Та не поддалась. Возницкий достал набор отмычек, махнул Торопову, чтобы он оставался на месте, и стал, едва дыша, манипулировать с замком. Тот немного посопротивлялся и тихонько щелкнул. Станислав прошмыгнул в невозможно узкую щель, словно был бестелесной тенью.

Сергей остался ждать снаружи, не понимая, что ему делать. Вдруг за дверью квартиры раздался шум, что-то с металлическим звуком упало на пол, следом грохнул выстрел и на площадку кубарем выкатился небольшой человечек. Торопов прыгнул на него, тот от неожиданности выпустил из руки толстый металлический штырь и обреченно обмяк под тороповским телом.

Из квартиры выскочил расхристанный Возницкий, подбежал к лежащему на полу мужчине и с силой запрокинул его голову. Торопов увидел прозрачные глаза, свернутый на бок боксерский нос и открытый в зверином оскале рот Соломона Исаевича Каца.

В центральном офисе «Народной власти» было шумно и суетливо. Двигались стулья, брякали стаканы с водой, звонили мобильные телефоны. Проводилось собрание актива партии, на котором планировалось подвести черту под страшными событиями последнего времени. Все были уже в сборе, ждали только Кораблеву.

– Кирка приехала! – закричала Глаша, соскакивая с подоконника.

– Вот и прекрасно. Рассаживайтесь по местам, – Похлебкин уселся в кресло, закинув ногу за ногу.

Неприятности, происходившие с членами партии, никак на нем не отразились. Он был по-прежнему уверен в себе, собран, ухожен до кончиков ногтей и хорош, чертовски хорош!