Феликс Бабочкин - В некотором царстве… Сборник рассказов

-Марик, мальчик мой! Ты где был? Слава богу, живой и здоровый!

Варвара Кантемировна схватила кота на руки, принялась вертеть как плюшевого, целовать в мокрые усы.

В душе Василькова завяло лето, началась ветреная осень. С листопадом, холодным дождем. Надпись на упаковке с крысиной отравой всплыла в сознании, дьявольскими иероглифами: 'Труп крысы превращается в мумию, а потом исчезает и она'.

Посмотрел через окно на блюющую жену – не начала еще растворяться? Да и черт с ней. Жен может быть много, а я один. Вот ведь, африканский убийца! И что теперь делать?

Опустился на стул, стал прислушиваться, когда в животе начнут лопаться внутренности.

-Подумаешь, мышь!– не могла не нарадоваться на целого и невредимого кота Варвара Кантемировна.– Не кусок дерьма, в самом деле, сварился, а тоже мясо. Ха-ха! Даже если мышь была переносчицей бубонной чумы, бациллы погибли в кипятке.

-Мама!– простонала супруга.

Крысиный яд вряд ли распадается при нагреве, лихорадочно соображал Дима. Вот ведь, вражий Марик! Специально подбросил отравленного мыша в борщ. А умирать, тем более в муках, совсем не хочется, какие наши годы!

-Скорую! Немедленно вызывайте скорую помощь!– завопил вдруг как резаный Васильков, почувствовав внутри некоторое жжение.– Я эту мышь крысиным ядом накачал!

Жена оторвала голову от кустов крапивы:

-Ты что, дурак? Зачем?

-А затем, что мне надоели ваши коты на моих деревьях! Мне надоело губить то, что с таким трудом создавал! А все из-за вас! Вы всю жизнь мне отравили… Нет, не надо скорой. Поздно. Это конец, бесславный, но закономерный. За мою мягкотелость. О! Он посмеялся надо мной. Так смейся и дальше, гнусный котяра, гляди, как будет погибать в судорогах человек, призванный к великим свершениям! Пусть на земле останутся только глупые и бездарные коты!

-В самом деле, пора вызывать скорую помощь,– вполне спокойно отреагировала на истеричный монолог зятя Варвара Кантемировна.– Дочь, зачем ты позволяешь ему с утра пить? Диме и грамма нельзя.

-Не пил я!– прохрипел уже осипшим голосом Васильков.– Не верите?

Он сбегал к кострищу, где уничтожался дачный хлам, принес полиэтиленовый пакет, высыпал к ногам тещи содержимое. Разворошил груду ногой.

Варвара Кантемировна подняла перчатку, потом шприц.

-Я всегда говорила, что от алкоголизма до наркомании – один шаг.

-Вот,– сунул ей Васильков под нос банку с отравой.

-Очки забыла где, не разгляжу.

Не замечая ожогов от крапивы, жена вытерла об нее руки, взяла яркую банку с названием 'Василёк'.

-Это что, твой любимый корм?– попыталась пошутить она.

И через две секунды упала в обморок.

-А так ты, зятек, хотел моего сыночка на тот свет отправить?!– обнажила желтые зубные протезы теща.

-К черту Марика! Подумайте, если не обо мне, так о своей дочери. Она сейчас растворится как Снегурочка на костре! Глядите, у нее уже локти синеют.

-Не трогай мою дочь ядовитыми пальцами! Еще до ЗАГСа предупреждала, что ты ей не пара. Для начала я о тебе позабочусь,– потянулась теща к поленнице, нащупывая колун.

И вдруг рука ее повисла в воздухе.

-Погодите. Так я же борщ утром ела, холодным. Прямо из кастрюли.

-Мама, как вам не стыдно прямо из кастрюли,– очнулась дочка.

-Так что же, и я растворюсь вместе с вами, как крыса?

-Ага!– удовлетворенно кивнул зять.

Над лесом и полноводной рекой раздался душераздирающий крик 'Спасите!' Кто именно кричал: Варвара Кантемировна, ее дочь или Дима, пьяный лесник не разобрал, но врачей вызвал.

Всех троих погрузили в санитарную лодку, предварительно уколов димедролом. Марик запрыгнул на грудь тещи, которая стонала и, закатив глаза, пыталась думать о вечном.

Дима покосился на Варвару Кантемировну: хоть бы в последние минуты жизни ее не видеть вместе с проклятым котом.

Неожиданно глаза его широко открылись, заблестели. Эфиопский проходимец держал в зубах мышь с обгрызенным хвостом. Была она тщедушная, но с круглым животиком, словно ее надули через соломинку.

Это же моя мышка, точно, вон коготок на правой лапе сломан, я заметил! Значит, в борще побывала другая тварь? Но как она туда попала? Хм. Видимо унюхала вкусное, забралась на поленницу, да и свалилась в кипяток. И почему тут все мыши бесхвостые....?

Хотел уже крикнуть: стойте, не надо в больницу, я ошибся, мышь была не ядовитой! Но передумал. Критические ситуации обнажают человеческие души, которые в обычных условиях так и остаются для тебя потемками.

Нет, надо посмотреть, на что еще способны по отношению ко мне две эти выдры. И сделать соответствующий вывод. А неплохо было бы, если бы они растворились к чертовой матери, без остатка, как от средства 'Василёк'. Ни запаха, ни пыли, одно воспоминание.