Татьяна Луганцева - Фунт лиха с изюмом [litres]

«Янка ведь тоже страдает, – размышляла Ася. – Что же никак мы с Яной не выйдем замуж, не встретим спокойно старость? А она ведь не за горами. Всё пыжимся, а ведь уже не молоденькие. Для чего мне семья? Детей на пятом десятке рожать не собираюсь. Яна тоже не стала рожать от Карла Штольберга. Раньше надо было думать. А уж если не получилось, то не получилось…»

Ася решила напиться в этот вечер, плавно перетекающий в ночь. Было вино и было желание, да и возможность имелась. Она снова наполнила бокал и стала чистить мандарин. В комнате сразу запахло «новым годом», и она улыбнулась. Ася взяла пульт и включила телевизор, убавив звук. По всем каналам шла какая-то невообразимая сериальная чушь, и Ася выключила «ящик». Она встала с дивана, взяла сумочку, сунула в нее мобильник и отправилась в прихожую. Перед большим зеркалом она «подновила» помаду на губах, застегнула сапожки и, надев шубку с капюшоном, вышла из квартиры, тихо притворив за собой входную дверь.

Ася отправилась домой.

Сначала Яна подумала, что проснулась от того, что ей стало холодно или затекли части тела от неудобного положения на диване. Но потом она услышала настойчивый звонок в дверь.

– Иду, иду… Господи, ну кого принесло в такую рань? – проворчала Яна, прошаркав до двери, одновременно зевая и открывая дверь.

Одежда на Яне была слегка помятая, потому что она носила одежду из дорогих тканей – шелк, шерсть. А они мялись, особенно, если в них спать, свернувшись калачиком на диване. Длинные волосы спутались.

На пороге стояла пожилая, миловидная женщина, очень похожая и по внешнему виду, и по стилю одежды на английскую королеву – мать, столь любимую своими соотечественниками. Яна мгновенно проснулась, так как это была самая словоохотливая женщина на свете, лучшая подруга ее матери, Янина крестная, ведущая актриса ТЮЗа, как и мама Яны, Клавдия Ильинична Коровкина. Увидеть эту даму Яна ожидала в последнюю очередь.

– Клавдия Ильинична?

– Здравствуй, дорогая! Совсем забыла про своих стариков! Ну, доброе утро! – отодвинула ее в сторону Клавдия Ильинична и бодро вошла в квартиру. – Ого! Сколько бы я тебя ни видела, ничего не меняется… Дорогое шампанское, творческий беспорядок. И ты такая вся красивая и молодая. Ох, Яна, ты же с детства была не простым ребенком. Помнишь, как я тебя качала на коленях? По кочкам, по кочкам – оп! Яма! Ты так визжала смешно. А потом сказала, что тебе не нравятся эти ямы. Что, когда ты вырастешь, ты будешь ездить только по ровным дорогам. Прямо так и сказала. Мы еще так смеялись с Валентиной, с мамой твоей. А ты выросла – и понеслось! Какая уж там прямая дорожка! Извилистей путей по жизни ни у кого не встречала! Нет, я всё понимаю. Новый год! Ребенок с мамой в Швейцарии. Но, Яна! Тебе же не двадцать лет, что за вечеринки? Как ты выглядишь? Ты же воспитывалась как утонченная девочка. Отличница. Окончила художественную школу! Боже, как ты рисовала! – закатила глаза Клавдия Ильинична. – Какое будущее у тебя могло быть в мире искусства! А уж какая из тебя актриса получилась бы, мир столько потерял!

– Прямо-таки и мир, – все-таки смогла вставить словцо в этот монолог Яна.

– Ты что, не помнишь? Это же было в первый и последний раз, когда я поссорилась с твоей матерью! Мы же всей труппой умоляли послать тебя учиться в театральный, мы бы такое рекомендательное письмо тебе состряпали… Ты же как дочь полка была, на всех репетициях, на всех спектаклях… А какая талантливая и харизматичная девочка! Как мы ждали, что ты вольешься свежей кровью в нашу труппу! А тут Валентина просто как осатанела. Нет, и всё! Это не профессия! Не хватало ее девочке попасть в наш театральный серпентарий и быть зависимой от всего, начиная от режиссера и заканчивая элементарной удачей. «Яна видела всю нашу кухню изнутри, в том числе и неприглядную изнанку, и сама знает, что ей такого не надо!» – так говорила твоя мать и впихнула тебя в самый серьезный институт – ты пошла учиться на врача! С ума сойти! Ну зачем тебе это надо было? С таким талантом, с такими внешними данными! Зарыть всё это в землю! И ведь Валя об этом не пожалела, представляешь?

Клавдия Ильинична сняла сапоги, сунула ноги в гостевые тапочки с помпончиками, помыла руки и прошла в комнату. Она тяжело опустилась на диван за неубранный стол.

Яна проследовала за ней и села напротив в кресло. Голова у нее гудела, но она держалась молодцом.

– На самом деле, я ни минуточки не жалею, что выбрала эту профессию. Я не хотела быть актрисой, это правда, – сказала она.