Дарья Донцова - Чугунные сапоги-скороходы [litres]

– Езжайте спокойно, – ответила Эмма, – конечно.

– Завари самый лучший чай! Не тот, что рабочие пьют, а мой! – велела дама и унеслась.

– Здравствуйте, Татьяна, – сахарно-медовым голосом завела Эмма, – может, перед осмотром отдохнете? Заодно и столовую увидите.

– С удовольствием, – согласилась я.

Путь оказался длинным. Мы преодолели несколько коридоров, поднимались, спускались по разным лестницам.

– Здесь можно заблудиться и в течение месяца искать правильную дорогу, – сказала я, когда мы наконец добрались до просторного зала с кухней. – Какая плита! Я видела такую только во Франции, в городке Жаверни, в усадьбе художника Клода Моне.

Эмма включила чайник.

– Вас зовут Таня?

– Да, – подтвердила я.

– Сергеева?

– Верно, – улыбнулась я, – но, похоже, дама, которая попросила вас угостить меня чаем, ждала другую Татьяну Сергееву.

– Верно, – согласилась Эмма, – но раз вы позвонили в нашу дверь, значит, сюда шли. Кого вы искали?

– Эмму Львовну Лапину, – ответила я.

– Меня? – изумилась собеседница. – Простите, я совершенно не помню вас. С этим зданием столько хлопот! Голова идет кругом. Дом, в котором мы сейчас находимся, считается памятником архитектуры, его построил в начале двадцатого века в предместье столицы купец Рагозин. В то время вокруг был лес, рядом озеро. Сейчас же Москва расстроилась, деревьев осталось мало, правда, водоем сохранился. В тридцатых годах в здании разместили трудных подростков, перевоспитывали беспризорников. Потом все превратилось в интернат для детей с психиатрическими проблемами. С тех пор здесь не делали ремонта. Два года назад Анастасия Петровна Рябчикова, жена очень обеспеченного человека, построила для интерната новое здание, а взамен попросила разрешить ей купить это. Она решила устроить здесь пансион для девочек, нечто вроде Смольного института благородных девиц, который существовал в Санкт-Петербурге с тысяча семьсот шестьдесят четвертого года. Когда отремонтировали коммуникации и стали снимать штукатурку, открылись восхитительные росписи…

Эмма Львовна говорила и говорила, я терпеливо ждала, пока она перестанет рассказывать о том, как сюда постоянно наезжают разные инспекторы и проверяющие. Дом признан памятником архитектуры, в нем нельзя даже гвоздь вбить без согласования с разными инстанциями. Сегодня обещала приехать Татьяна Сергеева, от нее зависит, подключат ли к дому газ. Трубы проложили новые, но госпожа Сергеева должна осмотреть все внутренние помещения…

Эмма долго говорила о том, как трудно идет ремонт.

В какой-то момент она закашлялась, и я смогла задать вопрос:

– У вас была сестра Маргарита Львовна. Вы дружили?

– При такой разнице в возрасте? – опешила Эмма. – Я в пеленках лежу, а она замуж вышла? Никакой дружбы в таком случае быть не могло. И вообще в детстве я не знала, что у меня есть сестра.

– Как так? – удивилась я.

– Маргарита вышла замуж без согласия родителей, – пояснила Эмма, – она ненавидела папу за то, что из-за него не смогла поступить в вуз, о котором мечтала. Отец имел за плечами тюремный срок. Только не подумайте, что он был вор или разбойник. Нет. Лев Маркович занимался мухами. Несведущий человек считает, что это небольшое насекомое темного цвета с крыльями. Залетает в дом, может укусить, есть падаль, жужжит, разносит болезни. На самом деле в мире насчитывается семьдесят пять видов мух. А все, что я сейчас рассказала о них: укусы, поедание всякой дряни, появление в жилых помещениях, все это проделывают разные представители: комнатные, сирфиды или журчалки, зеленая-падальная, ильница цепкая, толкунцы. Лев Маркович потребовал, чтобы Маргарита стала продолжательницей его дела. А она не хотела работать с насекомыми. Разразился скандал, отец выгнал Марго из родительского дома.

Эмма сложила руки на груди.

– Семейная трагедия разыгрывалась не на моих глазах. Я узнала эту историю от…

Эмма замерла.

– Вы кто? Почему интересуетесь нашей семьей?

Домой я вернулась к ужину, обнаружила за столом все ту же компанию и рассказала, что узнала.

– Странно, что Эмма догадалась задать вопрос уже после того, как многое разболтала, – удивилась Рина.

– Лев Маркович выгнал из дома старшую дочь, потому что та не пожелала стать продолжательницей его дела? – уточнил Иван. – Дима, передай мне салат.

Коробков взял фарфоровую миску.

– Не такая уж редкая история, я слышал подобные. Некоторые представители старшего поколения ведут себя крайне эгоистично. А за что Льва на зону отправили?