Дарья Донцова - Чугунные сапоги-скороходы [litres]

– Собеседник Наума подросток, – возразила я.

Дюдюля усмехнулась.

– Танюша, ты отличный профессионал, но порой демонстрируешь удивительную наивность! Школьник мог нарубить не тех дров, его запихнули в кутузку и сделали ему предложение: «К тебе подсадят задержанного, вызови его на откровенность. Если хорошо сработаешь, отпустим и никому не сообщим о твоем визите в милицию. И дома, и в школе никто ничего не узнает». Вот он и постарался.

– Возможный вариант, – согласился Иван.

– Наверное, я наивна, – пробормотала я, – но почему-то считала, что советские милиционеры так себя не вели!

Коробков ухмыльнулся.

– Они не только это проделывали.

– Нам неинтересно, кем был сосед по камере, – остановила беседу Дюдюля, – важно, что младший Воробьев признался.

Но я никак не могла успокоиться.

– Почему Наум так поступил? Он должен был молчать или отрицать свою вину.

Ада Марковна легла грудью на стол.

– Подросткам свойственно демонстративное поведение, и большинство из них хочет стать уважаемым членом в своей среде, а лучше главарем, которого боятся и поэтому исполняют любые его желания и приказы. А как получить власть? Стать отличником?

– Да никогда, – возразил Николаша, – получишь кличку «зубрила», «подхалим», тебя ни в одну банду не примут. Самые крутые в глазах подростков – хулиганы, те, что курят, дерутся, ругаются, плевать хотели на учителей и родителей. Вот они лидеры. Правда, скипетр и держава ненадолго им достаются. Как правило, после получения аттестата об окончании школы у большинства парней включается мозг. Но есть и те, кто навсегда застревает на стадии «герой-пахан». До старости они такие.

– Науму в момент убийства Нины было пятнадцать, – напомнил Никита, – не десять. Он уже взрослый, с усами небось.

– А возраст тут ни при чем, – начал объяснять Вадим Борисович, – гормональный шторм зависит от многих причин. И по поводу усов. Один в одиннадцать обзаводится ими, смотрит на одноклассниц, как на сексуальный объект. А другой и в восемнадцать недорастает до полового созревания. Девочки взрослеют раньше, юноши позднее. Это хорошо видно, когда рассматриваешь снимки с праздников первого сентября. Младшеклассники все примерно одного роста. Седьмой класс: ученицы за лето вытянулись, большинство надели лифчики, уже девушки. Парни ниже их на голову, абсолютные дети. Девятый класс: ребята – здоровенные дяди, девчата на их фоне мелкие. Понятно, что не все разом вытягиваются, но в основном происходит так. Есть интересные наблюдения психологов, сделанные в постсоветские времена. Во второй половине двадцатого века считалось, что превращение подростка во взрослого человека зависит исключительно от физиологии. Гормоны и так далее, воспитание в этом процессе роли не играет. Но потом выяснилось, что дети, чрезмерно опекаемые родителями, любимчики, которым позволялось все, чьи желания ставились во главу угла, вот они взрослели позже ровесников, которых так сильно не баловали.

Ада Марковна с одобрением посмотрела на Пирогова.

– Я читала исследования по этой теме. Зацелованным детям невыгодно вырастать из коротких штанишек. Ведь им тогда придется брать на себя ответственность за свои поступки. Удивительно, конечно, но сильное желание остаться принцем в семье тормозит развитие тела и разума. Если вспомнить, как Маргарита Львовна обожала своего Наумчика, то не стоит удивляться, что тот вел себя как капризный малыш, пребывал в уверенности, что его не посадят.

– Меня записали в первый класс по месту жительства. Я ходила в обычную школу, – начала я, – не специализированную языковую, не в какую-то элитную. Дети там учились всякие, из разных семей. У одного мальчика было девять братьев и сестер, кто-то рос без отца, была и круглая сирота, ее бабушка воспитывала. Материальное положение у всех не сильно отличалось. На общем фоне выделялась Алла Шляпкина. Отец у нее был известный режиссер, мать актриса. Фильмы, которые снимал муж и где жена исполняла главные роли, постоянно показывали по телевизору. Алла – единственный ребенок. По поведению она была один в один Наум. Учиться не хотела, смеялась над одноклассником Костей, который мечтал золотую медаль получить: «Давай, давай, зубри, пыхти. Все равно никуда нищету не возьмут. А я стану студенткой университета». Признаюсь, я ей завидовала. Одежда, туфли, пальто – все у нее было роскошное. Форму ей шили на заказ, учителя с ней сюсюкали, ставили ей одни пятерки. А как иначе? Педсостав поголовно фанател от ее родителей. Алла же именовала отца «пузаном», а мать – «оглоблей». Делала Шляпкина что хотела, все ей сходило с рук. В десятом классе случилась трагедия.