Дарья Калинина - Четыре чики и собачка

Вероника была совсем молоденькой, когда пришла работать в учебный центр на должность преподавателя саксофона. Не все отнеслись положительно к появлению у них такой молоденькой учительницы, на первых порах было много интриг и разговоров. Но постепенно все успокоились, потому что Вероника доказала, что она не только может, но и умеет работать хорошо. У нее был особый дар привлекать к себе детские умы.

Не все дети, приходя заниматься музыкой, делали свой выбор осознанно. За многих его и вовсе делали родители. А потому от преподавателя в первую очередь требовалось заинтересовать ребенка, чтобы он продолжил заниматься музыкой, а не слился бы из центра уже через пару-тройку лет, едва лишь родители ослабили бы свою хватку. Процент таких детей был высок. Но так уж получилось, что как раз среди учеников Вероники не было ни одного отчислившегося или неуспевающего. Совсем наоборот, ее ученики стали быстро делать успехи, что опять же вызывало немало разговоров, только теперь уже не пренебрежительных, а откровенно завистливых.

Какое-то время Вероника старалась не обращать внимания, подумаешь, завистники есть у любого успешного человека. Но сейчас у нее пытались отнять ее детище, ее оркестр, и Вероника чувствовала, что пришло время дать бой.

И для начала она отправилась в учебную часть, где обсудила ситуацию с руководителем их центра.

Увы, Мария Николаевна все подтвердила:

– Я даже не знаю, что и делать. С одной стороны, я понимаю, что это явно некрасиво: отправить в поездку с твоими детьми другого человека. А с другой… Этот его тесть, которым он меня пугает, я знаю этого человека. Да и ты про него должна была слышать. Глеб Игнатьевич… слышала, конечно?

Вероника покачала головой.

– Нет, не доводилось.

– Ну, неважно. Поверь мне на слово, этот Глеб Игнатьевич реально способен сделать нам как немало гадостей, так и щедро одарить. А нам так нужен ремонт на третьем этаже. Его там не было с момента открытия центра, а было это, как мы все знаем, более тридцати лет назад.

– А мне что делать прикажете? Поднять лапки и сдаться?

– Нет, конечно. Попробуй поговорить с Антоном. Убеди его, что он просто не сможет справиться с детьми без твоей помощи. Поезжайте в поездку вдвоем.

– Как это? Должность руководителя оркестра одна. И она моя! Кроме того, в конкурсе с детьми участвовала я. Каким образом мы впихнем сейчас туда Антона?

Мария Николаевна поморщилась:

– Что ты, Вероника, как маленькая? Будто бы не знаешь, как легко такие дела делаются.

– Впереди еще участие в гала-концерте! Без меня дети могут и не сыграть настолько хорошо, чтобы выиграть!

– Если с ними будет Антон, они обязательно выиграют. Ты же помнишь про его тестя? Жюри тоже будет знать, я уверена. Так что победа в гала-концерте будет за нашим коллективом.

– Но это аморально!

– Увы, это жизнь.

– Но вы же должны как-то соблюсти приличия. Назначите Антона руководителем, а меня куда денете?

– Но ты же человек. Ты можешь заболеть, попасть под машину, умереть.

– Спасибо! Вот только умереть мне и не хватало.

– Не обостряй, – снова поморщилась Мария Николаевна. – Будто бы у нас с тобой есть выбор. Этот Антон еще не слишком наглеет, просит всего лишь одну поездку.

– И зачем она ему сдалась?

– Откуда мне знать? Но сдается, что у него есть причина так стремиться попасть в этот «Сириус».

– Что же его влиятельный тесть не пропихнет Антона по каким-нибудь своим каналам?

– Тесть не самый простой человек.

– Если тесть для родного зятя не хочет пробить поездку в «Сириус», то с чего вы взяли, что он станет помогать нашему центру? Похоже, это такой жлоб, что еще поискать!

– Не говори так! – испугалась Мария Николаевна. – Нынче и у стен есть уши. Ты лучше иди и поговори с Антоном. Если уж он категорически упрется с этой поездкой, что же… оформим тебя как замену кого-нибудь из детей. Они ведь тоже могут заболеть.

– Этого еще не хватало! – всплеснула руками Вероника. – Не стану я обижать детей. Они много трудились, чтобы завоевать этот приз. Эта поездка ими и мной заслужена долгими и упорными занятиями. А этот Антон хочет примазаться и поехать на халяву! Нахал он!

– Нахал, – печально согласилась Мария Николаевна. – Но нахал чиновный. И ссориться с ним я никак не расположена.

Из кабинета руководительницы Вероника вылетела еще более злая, чем вошла туда. Проклиная в душе гибкость, которая у некоторых из руководящих сотрудников достигает той стадии, словно они вовсе не имеют скелета, Вероника понеслась по центру.