Дарья Калинина - Наследство любимой тещи

Марина хотела кивнуть, но вспомнила о той цифре, которую ей сегодня утром показали весы, тяжело вздохнула и помотала головой. В душе она почти ненавидела сейчас Сашу, который напомнил ей о любимом и, увы, недоступном лакомстве.

– Едем к Валере! – сказала она решительно. – Мне нужно двигаться! Да, как можно больше двигаться.

Увы, препятствия на пути сыщиков к разгадке этой истории лишь множились. У Валеры дверь им никто не открыл, хотя мужчина был дома. Об этом уверенно заявила все та же соседка, с которой Саша уже имел счастье познакомиться.

– Дома он, дома! – убежденно повторяла пожилая женщина. – Своими глазами видела, как он по двору шел. А потом слышала, как лифт приехал, и Валерка из него вышел. Правда, покачивался, пьяный, должно быть, но дверь свою нашел и ключом ее открыл.

– Сейчас не отзывается.

– Нажрался как свинья, свалился и спит. Слыхала я какой-то грохот, небось споткнулся в прихожей. С пьяных-то глаз – это и немудрено. А пьет он потому, что нечистую совесть глушит. То один, то с приятелем.

– Что за приятель?

– Какой-то в возрасте мужчина, Валерка к нему по имени-отчеству обращался, Дмитрий Сергеевич, ему говорил. А тот к Валерке по-простому: «Валера, говорит, бросай бухать, а то подохнешь».

– Когда вы их видели?

– Так сегодня и приходил. Сдается мне, что Дмитрий Сергеевич с Валерой помимо душеспасительных разговоров еще пару бутылочек придавили, потому что, когда Валера его провожать вышел, он на ногах уже нетвердо держался. А обратно шел, его и вовсе развезло. Хотя, возможно, Валерка один пил, потому что этот его Дмитрий Сергеевич, напротив, на ногах стоял уверенно.

– Вы так хорошо его разглядели?

– Как вас вижу, так и его видела.

– Опишите нам его, пожалуйста.

– А нечего там описывать. Лицо закрыто маской до самых глаз. Из-под маски борода выглядывает.

– Борода? Седая?

– Обыкновенная. Светло-каштановая. Одет был прилично, но неброско, в светлые брюки и светлую же рубашку. Думаю, что уже немолодой мужчина, но еще и не старик.

– А лица не разглядели, – с разочарованием произнес Саша, – может быть, хотя бы волосы?

– На голове кепка была.

– Тоже светлая?

– Нет, кепка была темная.

– Раньше вы этого Дмитрия Сергеевича видели?

– Сегодня впервые заглянул. Ира гостей не любила принимать. Считала, что это старомодно, гостей-то дома принимать. Нынче, я заметила, все молодые норовят праздники в кафе да ресторанах отметить, иные прямо банкетные залы снимают для своих застолий. А у нас раньше все проще было. И закуска немудрящая, и выпивка тоже, а сидели душевно, песни пели, смеялись, шутили. Нынче и столы ломятся, а все не то.

Пока соседка путешествовала по волнам собственной памяти, Саша сделал еще несколько попыток дозвониться до Валеры.

– Не открывает? – поинтересовалась соседка.

Саша пожал плечами, мол, очевидно, что не открывает.

– А ты попробуй через мой балкон, – неожиданно предложила женщина. – Балконы-то у нас в доме вплотную один к другому прилеплены. Тонкая стенка их и разделяет. Коли не боишься, так перелезь к Валерке, он в летнюю пору всегда с открытой балконной дверью спит.

Предложение пришлось как нельзя кстати. И буквально через несколько минут Саша уже стоял одной ногой на балконе соседки, а другой судорожно пытался нащупать опору на балконе Валеры.

Саше было страшно, он ничего не боялся в этой жизни, но от высоты у него неизменно начинала кружиться голова, а к горлу подкатывала противная тошнота. Это не был обычный страх, который можно обуздать и как-то взять в руки, нет, это у Саши была настоящая фобия, с которой он героически боролся, но неизменно проигрывал ей.

Вот и сейчас Саша чувствовал, как предательски холодеют у него ладони, как становится трудно дышать и как медленно плывет все перед глазами. Это было так гадко, что Саша невольно зажмурился.

Соседка тоже заметила неполадки в процессе.

– Что-то ты больно бледный, милок, сделался, – сказала она. – Боишься?

Саша стиснул зубы и помычал:

– Все в порядке.

– Ты ногу-то уже пристрой куда-нибудь. И руками перебирай. Вот и молодец, вот и славно. Справился!

Когда Саша открыл глаза, то, к своему немалому удивлению, обнаружил, что уже стоит на балконе Валеры, а стало быть, все самое страшное для него закончилось.

От этого волнительного чувства освобождения у Саши во всем теле появилась удивительная легкость. Кажется, еще немного, и он полетит.

Вот где эта легкость была, хотелось спросить Саше, когда он там висел несчастный и напуганный над бездонной пропастью глубиной в целых девять этажей?