Дарья Донцова - Дворец со съехавшей крышей

– Можешь остановиться, – улыбнулась я. – Если квартира поставлена на охрану, снаружи мигает красная лампочка, ее предназначение – предупредить грабителя о том, что лучше сюда не лезть. Но если огонька нет, можно вскрывать дверь. Твой Саша умелец, небось купил на Горбушке электронные отмычки.

– Гоблин! – воскликнула Ирина. – Горлум!

– О, моя прелесть, моя прелесть, – простонала я, сдерживая смех, – уж не злись на ребенка, он очумел от любви [5] Ирина и Степа сейчас вспоминают Горлума, одного из героев культовых романов Джона Толкина, – он часто повторял «О, моя прелесть». .

– Гаденыш, – прошипела Ира и встала.

– Давай досмотрим до конца, – мирно предложила я. – Вдруг увидим что-то интересное? Успеешь к матери Саши сноситься. Эх, жаль попкорна нет, Тарантино-то с нами.

Ирина опустилась в кресло.

Экран потемнел, по нему заметались молнии, фотографии исчезли, их сменила нарисованная картинка, анимация, сделанная на компьютере. Появилось изображение комнаты, самой обычной, со «стенкой», ковром и большим диваном. На полу, раскинув руки, лежал мультяшный человечек, одетый в голубую рубашку и светлые брюки. А вот вместо лица у него была фотография. Из телевизора полетел храп, затем снова прорезался измененный голос:

– Было ли счастливым детство и отрочество именинницы? «Да» – скажут все вокруг, и «нет» ответит сама Ирина. Была у нее позорная тайна, тщательно скрываемая от посторонних, имя ей Николай Матвеевич Розов. Вот он, спит. А почему на полу?

Я вздрогнула. Что-то не похоже на веселый фильм к дню рождения.

Ирина быстро нажала на пульт, вскочила и бросилась к DVD-проигрывателю.

– Сядь, – приказал мужской голос.

Мы разом обернулись. На пороге комнаты стоял Артем.

– Как ты сюда попал? – прошептала Розова.

Томилин сел на стул.

– Ты опять забыла запереть входную дверь. Дай сюда пульт. Откуда диск?

Ира закрыла лицо руками, а я быстро рассказала Артему обо всем, что случилось в фирме «Бак», и завершила повествование словами:

– Мы решили, что на диске записано поздравление от мальчика-соседа. Но, думаю, фильм работа не Саши, а новый проект той самой Мышки. Речь в нем идет о какой-то позорной тайне.

Артем нажал на пульт, Ира словно зачарованная уставилась на экран.

– Хочешь выключить? – издевательски спросил «механический» голос. – Но тогда не узнаешь самого интересного, лучшей новости, которую я сообщу под занавес. И диск устроен так, что сразу посмотреть эпилог не удастся. Не торопись, дорогая, наслаждайся.

Итак, Николай Матвеевич. Прекрасный семьянин, верный муж, идеальный работник. Ни одного плохого слова о нем никто не скажет. Так ли это, Ира? На самом деле Розов был отъявленный садист. Смысл его жизни состоял в издевательствах над женой и дочерью, и делал он это изощренно, с выдумкой, фантазией. Ну, например, приносил домой в пятницу вечером килограмм селедки, приказывал Ире с Анфисой съесть всю, а затем не давал им пить. На всю субботу и воскресенье добрый глава семьи выделял своим любимым девочкам одну кружку воды на двоих. Ира, чтобы не умереть, пила тайком из унитаза. Помнишь, дорогая?

По щекам Розовой горохом посыпались слезы.

– Так и знал, что не забыла, – с удовлетворением отметил голос.

После короткой паузы рассказ полился дальше…

Николай Матвеевич был неистощим на выдумки. Он никогда не бил членов семьи, не закатывал скандалов, дебошей. Тихий, вежливый мужчина. Вот он возвращается домой с работы, несет пакет, а в нем много-много шоколадных конфет.

– Своих угостить решили? – спрашивает лифтерша.

– Ирочка обожает сладкое, – конфузится Розов, – каникулы начались, хочется ее порадовать.

– Ох, балуете вы своих девочек! – восхищается консьержка.

Наивная женщина! Она не знает, что все десять дней отдыха Ирина будет есть конфеты, одни конфеты и только конфеты. Больше ничего.

А вот Анфисе Альбертовне и Николаю Матвеевичу предстоит питаться вкусно и разнообразно. Отец будет с восторгом уплетать бараньи котлетки с рисом. Думаете, папенька в этот момент издевался исключительно над дочкой? А вы поставьте себя на место Анфисы, которой приходилось есть наваристую мясную солянку на глазах у бледной Ирочки, которой было приказано съесть за обедом гору трюфелей. Если дочь тошнило, папочка заботливо отпускал ее в сортир, однако потом Ирине предстояло опять жевать конфеты. Мать давилась вкусным супом, но ела, потому что знала: если она откажется, муженек придумает для Ириши более изощренную пытку, а ее заставит ходить по квартире совершенно голой. Розов никогда не пускал в ход кулаки и не орал на своих домочадцев, он всегда улыбался и отнимал у них одежду, включая нижнее белье, забирал подушки, одеяла и велел спать, как собакам, на полу в гостиной.